Моя жизнь с Гертрудой Стайн - стр. 21

На следующей неделе семья Майкла Стайна пригласила нас на ленч. В приглашении была приписка, сделанная рукой Майкла: «После ленча я возьму Элис в Лувр. Это скандал, что она еще не удосужилась туда сходить. Я полагал, она интересуется живописью». Возможно, я и интересовалась, но мой главный интерес заключался не в этом.

Ленч состоялся в гостиной. Аллан, маленький сынишка Стайнов, вертелся тут же. Когда мать замечала его присутствие, то не упускала возможности погладить; отца же заботило больше, как доставить ребенку удовольствие. Оба, Матисс и Пикассо, уже сделали его портреты – самая большая награда, которая выпала в жизни на его [Аллана] долю.

После ленча Майкл и я направились к реке, прошли пешеходным мостиком, и скоро очутились в Лувре, у постамента Ники Самофракий-ской. Майкл быстро провел по этажным пролетам в Квадратный зал. Меня ожидал удивительный сюрприз: картина Джорджоне «Сельский концерт». Но удалось постоять у нее лишь мгновение, меня в спешке тащили вдоль длинной галереи. «Чтобы ты знала, – объяснял Майкл, пока мы неслись мимо километров картин, – как найти то, что надо». Я была изнурена.

Напротив, на улице Риволи мы отведали мороженого в неповторимой венгерской кондитерской.

Гарриет и я, две калифорнийские девушки, почувствовали, что нуждаемся в более спокойной, чуть ли не в домашней обстановке. Гарриет предложила снять меблированную квартиру. В газете «Фигаро» я нашла скромное объявление: граф К. желает сдать в аренду этаж в своем доме для двух персон. Гарриет отнеслась к объявлению более скептически, чем я, но посоветовала немедленно проверить

После ленча я направилась на улицу Фэзандери. Дверь небольшого каменного домика отворил очень вежливый дворецкий и отвел меня в салон, уставленный мебелью XVIII века, с большим роялем и вазами с оранжерейными цветами. Почти тут же появился молодой человек и представился: месье де Курси. Он говорил на английском, оксфордском английском. «Вы пришли по поводу квартиры? – спросил он. – Она состоит из трех комнат и ванной». По его мнению, квартира была вполне подходящей для двух дам.

Узкая лестница вела на следующий этаж, где находился салон, менее изысканный, чем внизу, но меблированный с тем же вкусом, телефон и две спальни, выходящие окнами на маленький внутренний дворик, где видна была конюшня и кучер, моющий двуколку. Месье де Курси показал мне ванную, разделявшую спальни. Мы спустились на первый этаж, и я спросила, какова плата за показанную мне квартиру на втором этаже. Он поинтересовался, в каком отеле мы остановились и сколько за него платим. «Я ожидаю, – объяснил он, – взимать на одну треть меньше». «Подходит, – ответила я, – если включить сюда и питание». «О, – воскликнул месье Курси. – Моя мать, которая, кстати говоря, гостит у друзей на Луаре, исключительный гурман. У нас прекрасная кухарка, к тому ж тут много хороших магазинов». Я договорилась привести на следующее утро свою подругу. После чего попрощалась и помчалась в отель сообщить Гарриет о моей, как я уверилась, находке.