Моя жизнь и стремление. Автобиография - стр. 27
За ними шла толпа родственников, провожая храбрецов на окраину города.
Но я стоял на пороге с очень дорогим для меня человеком, кантором Штраухом, нашим соседом, с Фредерикой, его женой, которая приходилась сестрой городскому судье Лайрицу.
У них не было детей, и меня звали помочь им в их маленьком хозяйстве заняться экономическими вопросами.
Я любил его горячо, однако ненавидел ее, потому что она вознаграждала за все мои усилия гнилыми яблоками или перезревшими рыхлыми грушами, да еще не позволяла своему мужу выкуривать больше двух сигар в месяц, по два пфеннига за каждую.
Мне приходилось покупать их для него у лавочника из-за того, что ему самому было стыдно покупать такие дешевые, и он курил их во дворе, потому что Фридерика не выносила запах табака.
Он тоже сегодня искренне обрадовался, увидев наши войска.
Глядя им вслед, он сказал:
«Есть что-то величественное, что-то благородное в таком энтузиазме по поводу Бога, Короля и Отечества!»
«Но что оно приносит?» – спросила жена кантора.
«Оно приносит счастье, настоящее, подлинное счастье!»
При этих словах он вошел в дом; он не любил спорить.
Я пошел к нам. Сел и задумался о том, что сказал кантор.
Итак, Бог, Король и Отечество, истинное счастье заключается в этих словах; я хотел, я должен был запомнить это!
Затем уже значительно позже жизнь смоделировала и запечатлела эти три слова; хотя формы могли измениться, внутреннее же значение осталось.
Из всех, кто в тот день вышел на великие подвиги, первой вернулась одолженная лошадь.
Адъютант передал ее посыльному, который и привел ее домой, потому что идти пешком было лучше, чем верхом еще и потому, что у всадника было недостаточно денег, чтобы заменить лошадь в случае, если она будет ранена в бою или погибнет при стрельбе.
Затем ближе к вечеру вернулся мастер-ткач Кречмар. Он утверждал, что не может вылечить плоскостопие, не может изменить природный недостаток.
Когда стемнело, появились еще несколько человек, получивших увольнение по уважительным причинам и сообщивших, что наш армейский корпус разбил лагерь за Хемницем недалеко от Эдерана и отправил шпионов во Фрайберг, чтобы разведать там военную обстановку.
К утру пришло удивительное, но отнюдь не печальное известие о том, что Фрайберг приказал им немедленно повернуть назад; в них вообще не было необходимости, потому что пруссаки вторглись в Дрезден, и поэтому королю и правительству бояться было нечего.
Можно догадаться, что сегодня не было школы и работы.
Я также был возмущен пошивом перчаток. Я просто убежал и присоединился к храбрым мальчикам и девочкам, которые должны были сформировать одиннадцать отрядов и выйти навстречу своим отцам, возвращающимся домой.