Моя. Я так решил - стр. 7
Хлев, да, последнее предположение было верным.
Грязища, зарешеченное низкое окно, лавка вдоль стены, на ней то самое ведро. А в другом углу – второе. Вот, похоже, мне и его надо использовать… Но как быть с соседкой?
Разворачиваюсь, разглядываю ангела. И удивленно хмыкаю.
Нихера себе… Ангел.
Не, что-то такое есть, конечно, не зря же с похмелья привиделось. Блонди, с короткими кудряшками, натуральными, по-моему, с огромными глазищами и тонкой шеей.
Лицо красивое, очень. Смотрится… Залипательно, да.
Наряд странный. Футболка серая, свободная, штаны карго серого тоже цвета, висящие на худой заднице мешковато. Кеды. Какие-то феньки на тонких запястьях.
На самом деле, с первого взгляда не отличишь – парень симпатичный или девчонка. Плоская, длинная, может, чуть ниже меня ростом, но в любом случае, для женщины высоковата.
Пока разглядываю, она щурится насмешливо и садится на лавку.
- Если надо в туалет, вот ведро.
Ого. То есть, няшу-скромняшу не будем стоить? Уже хорошо…
Встаю, покачавшись, словно журавль на ветру, ругаюсь сквозь зубы матерно, тоже не сильно заботясь о нежных ушах Ангела. Раз сама предложила воспользоваться ведром, то уж русский народный язык как-нибудь перетерпит.
Потом возвращаюсь обратно, с удивлением ощущая себя вполне живым.
Вот поразительное существо – человек. Мало ему надо для счастья. Попить, стравить давление в организме… Умыться бы еще…
- Эй… - так, с голосом надо что-то делать все же… Или он у меня теперь навсегда такой? Как у актера Ливанова… Бля-а-а-а… Кашляю, пробую еще раз, - эй… - в этот раз выходит неожиданно тонко.
Ангел, спокойно наблюдающая за мной со скамьи, приподнимает бровь, удивляясь метаморфозам моего голоса. Это еще что, малыш, ты не слышала, как дядя Боря умеет петь… Пожалуй, хорошо, что не слышала… Целее нервы будут…
- Та-а-ак… - это слово выходит вполне нормальным, кстати. Может, просто не стоит начинать с гласных букв? – Тебя как зовут?
- Ева…
- Ева… Евита… Эвита… Ты в курсе, что так звали жену президента Аргентины? – с каждым произнесенным словом голос становится все лучше. Практика – наше все, однако.
- Не-е-ет…
Голова внезапно кружится, и я падаю рядом с Эвитой на лавку. Выдыхаю шумно.
Бля, вот всегда я, даже в самой тупой ситуации умудряюсь нести отвлеченную хрень. Мася называет это «словесное недержание на нервной почве»… Судя по тому, что чуть было не начал просветительский блог из истории Аргентины, нервничаю я сильно.
Вовремя торможу себя, просто смотрю искоса на Эвиту и бормочу:
- Потерянное, блять, поколение… Тебе хоть восемнадцать есть?