Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика - стр. 48
Десять лет назад, когда я так же, как сегодня, писал небольшую статью о Полякове, – уже тогда я высказал мысль, что не очень-то он вообще, как свойственно крупному писателю, прижился, даже возглавляя «Литературную газету», в писательской, а особенно в московской, ничего не прощающей и завистливой среде. Он как-то и в молодости выскочил в первый ряд, и никто ничего от него подобного не ожидал. Выскочил и вдруг принялся играть первые роли. Да и кто ожидал этого, когда по Дому литераторов бродили юноши из вполне интеллигентных семей, а тут счастливый выскочка с рабочей окраины! Правда, в советское время всё иногда могло происходить несколько по-другому, хотя о понятии «социальные лифты» и не говорили. Я вон тоже, при вполне, казалось, интеллигентных родителях, первый человек в семье с высшим образованием. Поляков тогда был поэтом, выпустил сборник, закончил пединститут имени Крупской, который теперь стал педуниверситетом.
Да все мы в молодости были поэтами! Правда, до сих пор, пожалуй, только Поляков, да ещё Станислав Куняев, с которым Поляков воюет по поводу Литфонда, могут часами бормотать в застолье зарифмованные горячие мысли изо всей антологии русской и советской поэзии. По себе знаю, как поэзия может помочь прозе, и своим студентам в Литинституте, будущим, конечно, знаменитым прозаикам, всегда говорю: читайте поэзию – и можете не читать Донцову.
Пожалуй, даже в этой юбилейной статье я не стану перечислять всего, что написал Поляков, публике это известно, а недруги знают наизусть. Многие его книги я читал, а пьесы, идущие в академических театрах Москвы, то есть на первых, ведущих сценах, видел. Здесь счастливое совпадение внутреннего интереса публики и той серьёзности слова, в отличие от сегодняшних драматических поделок, которая отличает классику от литературного ширпотреба. Всё-таки литература держится на слове, на умении говорить великим языком. В своих пьесах Поляков умеет ещё и говорить репликами и репризами. Собственно, здесь, в умении говорить и в умении думать, узел всего творчества Полякова. Своим студентам, повторяя Пушкина, я всё время твержу: проза – это мысль, мысль и мысль.
Какие мысли бродят в курчавой голове уже немолодого Полякова, мы прекрасно знаем по его книгам, телевизионным выступлениям, по его публицистике. Попутно скажу: и человечество в своей основе, и читающая публика в основном не любят предательства. Надеюсь, понятно, о чём я говорю. Особенно быстрого перерождения. Взрослый и седеющий Поляков по своим мировозренческим свойствам так и остался социалистом, как и полагается взрослому мальчику с московской окраины.