Моя возлюбленная сакура - стр. 29
– Во мне же ничего такого особенного! Ты обо мне слишком высокого мнения. Нас таких пруд пруди, и красавицей меня не назовешь, вкуса нет, характер как у сварливого дядьки, и вспыльчивая я и…
– Но ты мне такая очень нравишься.
У Мисаки аж дыхание перехватило.
– Каждый раз, когда смотрел, как ты меня стрижешь, думал: что же я делаю со своей жизнью? Фотографию забросил, живу без цели – стыдно. И мне хотелось так же, как ты. Посвятить себя любимой работе.
Девушка не знала, что на такое сказать, поэтому просто повернула кран, переключая его на душ. Харуто – видимо, от волнения – смял в руках ткань брюк. Повисла неловкая тишина.
– Но теперь-то ты тоже стараешься на работе? – преувеличенно бодро спросила Мисаки. Однако Харуто ничего не ответил, и о чем он там думал себе под платком – девушка понятия не имела.
«Как же неловко. Скажи что-нибудь!»
И тут он пробормотал:
– Благодаря тому, что влюбился в тебя. – У него дрожал голос. Дрожали пальцы. Казалось, в это признание, от которого сердце Мисаки дрогнуло, он вложил всю душу. – Я так счастлив, что в тебя влюбился.
Теплая вода омывала чуть огрубевшие руки Мисаки. Больше они ничего не говорили. В салоне только с эхом журчала вода. Девушка затаила дыхание, лишь бы не проронить ни звука. Ей казалось, что если она откроет рот, то Харуто услышит стук ее сердца.
«Надо что-нибудь ответить…»
Но что? Ох, беда. Мисаки совершенно растерялась. «Спасибо»? Слишком просто. «Я так смущена»? Тоже что-то не то. «Как я рада»? Но это все равно что признаться в ответ…
– Прости-прости-прости-прости-прости! – вдруг затараторил как пулемет Харуто, так что девушка вздрогнула.
– За что?
– Да я представляю, как тебе противно! Что-то я под платком совсем осмелел и столько всего наговорил! Простите, пожалуйста! Отпугнул, да?!
– Да нет, я…
– Так и знал! Ну а что я хотел? Нашелся тоже, огрызок героя-любовника! Наверняка вы решили, что в мусорке мне самое место, да? Простите! Умоляю, забудьте! Очень прошу прощения!
Харуто заерзал прямо с намыленными волосами и отвернулся. Уши у него пылали, как будто их раскалили докрасна.
«И вовсе необязательно настолько себя распекать», – подумала Мисаки, глядя на эти телодвижения, и невольно захихикала.
Даже когда они закончили стричься и вышли из парикмахерской, Харуто, кажется, не до конца пришел в себя и почти ничего не говорил.
Дождь практически закончился, и в лужах рассеянно отражалась луна. Ловко их перепрыгивая, молодой человек шел немного впереди. А Мисаки все думала о его словах. И немного улыбалась.
Они добрались до станции и молча миновали турникеты.