Моя тюрчанка - стр. 58

Я наконец узнал голос липового «бога». Это был чуть измененный – и усиленный, как динамиком – голос медицинского психолога. Того самого иезуита, из-за которого меня не допустили до комиссии по пересмотру вопроса о моей инвалидности. Под маской всесильного, но не всеблагого, «господа» скрывался бюрократ от здравоохранения. Что ж, роль взбалмошного божка была негодяю к лицу. Ведь треклятый иезуит тоже играет с человеческими судьбами. Как поиграл он с моей судьбой, не выписав справку, которая открыла бы мне путь к комиссии.

Я весь затрясся – на сей раз от гнева. Мне захотелось вывести на чистую воду самозваного Саваофа. Опровергнуть каждое его ядовитое слово. Моя девочка – не какая-нибудь там элитная надушенная «индивидуалка» с силиконовыми губами и сиськами, чтобы ублажать богатых дядек. А я, хоть и недееспособный инвалид, имею право на счастье. Люди вольны сами выбирать, с кем быть и кого любить, а не прыгать марионетками, которых дергает за ниточки желающий позабавиться трансцедентальный демиург.

Но все, что я смог прохрипеть – было:

– Я люблю Ширин!.. Мы любим друг друга!..

Я проснулся от собственного крика. Рядом со мной, в тяжелом сне, металась по постели моя милая. Я обнял любимую девочку и поцеловал в шею. Моя звездочка будто успокоилась. Не открывая глаз, повернулась на бок, подложила под голову руку и ровно и тихо засопела. Казалось: так мурчит котенок.

На меня вдруг снизошло просветление.

Пусть у нас нету щита против ударов злого рока. Пусть доктора не признают меня дееспособным. И пусть мы клюнули на наживку мошенника Бахрома. Даже если виза Ширин будет просрочена – все равно это не станет победой проклятых обстоятельств. У нас, в любом случае, остается запасной выход. Тот самый, который указала моя умная девочка. Мы просто примем по большой пачке снотворного, чтобы сомкнуть веки навсегда.

В жизни все творится не по нашим желаниям. Но уж смерть мы выберем сами. И никакой гребаный Саваоф не властен отменит наше решение. Мы обманем всех наших обидчиков, как взмахом меча разрубив тугой гордиев узел накопившихся проблем. Обретем сладостный, вечный, нерушимый покой. Тела останутся холодеть ненужными отброшенными оболочками. А души, расщепленные на атомы, рассеются по мировому пространству. Мертвым – нам не будут страшны ни миграционная полиция, ни участковый психиатр.

Удивительным образом, мысли о самоубийстве очистили мне сердце от горечи и тоски. Я почувствовал, как слабеет напряжение в нервах. Положив руку на Ширин и поудобнее устроившись в постели, я погрузился в приятный сон, не разбавленный никакими кошмарами. Когда моя девочка заходилась кашлем, я на несколько секунд открывал глаза, крепче прижимал к себе возлюбленную и опять засыпал.