Моя тюрчанка - стр. 30
Я подумал: наверное, ей пришли в голову фантазии насчет уток, подобные моим. Мы чувствуем и размышляем в унисон – поскольку любим друг друга.
Уже сгущалась серая мгла, размывающая очертания деревьев. Мороз крепчал, наши лица совсем задубели. Колючий холод лез под одежду. У меня капало из носу. Господи, не хватало только заболеть. Невозможно было вечно прятаться в лесопарке от себя и своих невзгод. Не пора ли потихоньку притопать домой, поужинать и лечь спать?.. Когда мы вышли на центральную аллею, на столбах уже горели оранжевые огни фонарей.
Мы переглянулись. И сразу, как по команде, обреченно склонили головы. Сейчас-то мы точно думали об одном. О том, что Бахром так и не позвонил.
Ограда лесопарка осталась позади. Мы шли по стиснутой многоквартирными домами улице. Первые этажи были выделены под магазинчики; вывески с электронной подсветкой так и сверкали в еще не полной, подкрадывающейся, как кошка, темноте. Несмотря на поздний час, попадались прохожие. Если мы обгоняли бабку, волочащую сумку-тележку или подростка с плеером – я весь съеживался, вжимал голову в плечи. Я не хотел, чтобы кто-нибудь из проходящих заметил, как нам тоскливо. Мне казалось: люди едко ухмыляются нам вслед. И думают лишь об одном: как бы плюнуть нам в спины. Видимо, давала о себе знать психическая болезнь, о которой я за последние дни почти забыл.
Ширин было так же неуютно, как и мне. Она намертво переплела свои пальцы с моими. Будто боялась: налетит ураган и оторвет меня от нее. Свободной рукой моя девочка держала телефон. Время от времени – уставляла глаза в экран. Я понимал: милая боится пропустить звонок от Бахрома. Но мобильник молчал, как заговоренный.
Когда мы переступили порог квартиры, нас оглушила тишина – после шума улицы казавшаяся особенно давящей. Снова были только я, Ширин и наши проблемы. Сняв куртки и обувь, мы вымыли руки и прошли на кухню. На столе стояли две недопитые чашки кофе. В тарелке друг на друге лежали вафли, одна из которых была надкусана. Мы изваяниями застыли посреди кухни – не зная, что делать дальше. Мне больно было смотреть на бледное, осунувшееся личико любимой.
– Бахром еще позвонит – робко сказал я. И столь же несмело предложил: – Давай сами его наберем.
Милая чуть приподняла свои красиво изогнутые брови и тихим голоском откликнулась:
– Хорошо.
Потыкав пальчиком в сенсорный экран, поднесла телефон к уху. Я уловил длинные гудки. Вызов пошел. Теперь надо подождать пока Бахром возьмет трубку. Сердце у меня заколотилось сильнее. Хотелось расстегнуть рубашку, чтобы легче дышалось. Больше всего я боялся, что господин Мансуров скажет: «Ох, ребятки, а я про вас впопыхах забыл. Позвоните завтра, или лучше послезавтра».