Моя тропа. Очерки о природе - стр. 9
Начинают проваливаться тропинки между сугробами, такие надёжные зимой. А теперь идёшь, идёшь и вдруг – по колено! Снимай сапог и вытряхивай снег, прыгая на одной ноге.
На самом краю обрыва, на нашей, солнопёчной стороне Печоры снег отступает, и проявляется земля. По этой первой земле начинают ходить люди. Для чего ненадёжные снеговые тропинки, если появилась настоящая, долгожданная земля! Глядишь, и в полях около леса обнаружилась первая проталина, словно солнышко лучами соскребло снег с пригорка.
На узком ещё краешке земли вдоль печорского берега вдруг появляются первые пролётные птицы. Белая пуночка да блестящий скворец. Они почти одновременно прилетают.
В начале апреля каждое утро посматриваешь в окно – не появились ли гости у скворечника – и обязательно проглядишь. Что-нибудь делаешь во дворе, и вдруг – протяжный негромкий свист. Это скворец тебе, словно старому знакомому, знак подаёт: «Здесь мы! Здесь!»
С каждым днём всё шире полоса земли по краю обрыва уже не только в посёлке. Всё дальше отступает снег и от лесного берега. Муравейники обтаяли под солнцем и словно грибы повырастали из сугробов. Муравьи вылезли из своих подземных этажей и прильнули друг к дружке. Толстый слой их будто обклеил макушку муравейника. Муравьи еле шевелятся, греются на первом солнышке и кажутся ещё не совсем ожившими. Но попробуй, тронь только прутиком хоть одного. Сразу вспухает рыже-коричневая масса, над ней взлетает облачко-завеса, бьёт в нос резкий запах. Каждый муравей, подогнув под себя брюшко, выпрыскивает в обидчика струйку муравьиной кислоты. Так они защищают свой дом. Лизни палочку – какая она кисленькая, вкусная! А если ладонь поднести, то станет она влажной, а пахнет так резко, словно под нос сунули ватку с нашатырным спиртом.
Ну, вот и первая вода на реке. Ещё робкая, в заберегах около солнопёчного берега, но ведь вода! Тут уж следи внимательно – вот-вот утки должны появиться. И они тут как тут. Всегда первыми прилетают кряквы и гоголи. Глядишь, с зáберега от обнажившейся гальки поднялась парочка кряковых, селезень сверкнул на солнце зелёной головкой. В небе слышны упругие гоголиные крылья. Гоголя не надо даже видеть, чтобы знать, что он уже здесь – звон крыльев его примета.
Гляди-ка, кулик-черныш на коряжке уселся, первый из куликов, уселся и выговаривает: «Ви-ти-тя! Ви-ти-тя!» Потом взлетит повыше и начнёт пикировать. То вверх, то вниз беспрерывно мечется и всё время – ви-ти-тя! ви-ти-тя! – токует.
Звенит овсянка на крыше конюшни. По-над берегом бегают белые трясогузки и, подпрыгивая, ловят первых отогревшихся мух.