Моя тропа. Очерки о природе - стр. 23

В конце марта снега занастятся так, что можно ходить без лыж. Такой наст порой держит не только пешего человека, но и коня с санями. Даже трактор может пройти. Тогда говорят: «Наст сей-то год конский!»

По таким настáм хорошо разведывать глухариные тока. Но только до дневного распара. Бывает, что целая поляна оседает, обваливается под тобой. Ухнет так, что кажется, будто земля разверзлась. Даже сердце обмирает. Если не успеешь выйти до срока на лыжню, будешь сидеть у костра до ночного мороза. А ночью опять за тридцать – и к утру снова беги без лыж во все концы леса.

В это же время начинают вылетать косачи на свои исконные токовища посреди обширных таёжных болот.

Когда летишь на местном самолёте над тайгой, вдруг видишь посреди заснеженного болота истоптанный снег. Никаких подходных следов нет, а снег истоптан. Это косачи-тетерева на нём собирались – примета весны.

Место тетеревиного тока хорошо видно из самолёта.

Удивительна привязанность тетеревов к своим токовищам. Когда тает снег – на болотах полно воды, а они всё равно находят места и токуют, токуют. Рассядутся по кочкам и бурлят-бормочут, а сражаться негде, вокруг вода.

Однажды я ехал по новой железнодорожной ветке, проложенной от Ухты до Троицко-Печорска. Она проходит по довольно глухим местам. Весенняя ночь была светлая, и я не спал. В рассветном зареве прямо из окна вагона я видел, как токующие тетерева слетали от идущего поезда с насыпи, садились на болото между сосенок и продолжали токовать, а один – даже метрах в десяти от насыпи, чуть ли не под колёсами. Поезд тетеревам нисколько не мешал.

Мы увидели их издалека, подкрались к ним и наблюдали за ними около часа, и всё то время они ходили друг за другом по кромке льда, ныряли, снова вылезали на лёд. До них было метров сто двадцать, не меньше, но в восьмикратный бинокль можно было их хорошо разглядеть. Однако чем именно они там занимались, мы так и не поняли. Любовные ли это были игры, кормёжка, или просто так забавлялись – так и не удалось узнать, а хотелось бы. То, что это были самец и самка, сомнений не вызывало, но что они делали?

Выдры на льду Печоры.

Мой мощный телевик-пятисотник, конечно, смог запечатлеть только их силуэты. Я отснял полплёнки, но все кадры были практически одинаковы – пара выдр, идущие одна за одной, и всё. Я не взял с собой МТО-1000, телевик, который даёт двадцатикратное увеличение, но и он бы мне не помог. Очень уж мягкое, без солнца, было освещение.

Мы так долго за ними наблюдали, что, замёрзнув на твёрдом насту, даже развели небольшой костёр подальше от берега, за кустами, и ходили туда греться. Мы делали всё осторожно, и выдры долго не реагировали на нас, просто, видимо, не слышали. В конце концов, когда под Сашей (он был самым крупным из нас) наст обрушился, захрустел, выдры ушли. Причём не сразу исчезли, нырнули, а потихоньку удалились в устье ручья и скрылись за кустами.