Моя темная сторона - стр. 44

Я, может, и не осознаю, что чего-то не воспринимаю, но доктор Квон и Боб, похоже, не осознают, что я все-таки здесь.

– Ты знаешь, что у тебя есть левая рука? – спрашивает меня Боб.

– Конечно же, я знаю, что у меня есть левая рука, – отвечаю я, обескураженная нелепым вопросом.

Но потом я обдумываю этот нелепый вопрос. Где моя левая рука? Понятия не имею. О господи, где моя левая рука? А как насчет левой ноги? Ее тоже нет. Я шевелю пальцами правой ноги. Пытаюсь послать такой же приказ левой ноге, но мой мозг возвращает его с пометкой «Извините, такого адреса не существует».

– Боб, я знаю, что у меня есть левая рука, но не представляю, где она.

Я в больнице уже почти две недели. Меня перевели из реанимации в отделение неврологии, где я в последние пару дней работаю любимой морской свинкой доктора Квона. Он хочет побольше узнать о синдроме игнорирования, прежде чем меня отправят на реабилитацию. Доктор Квон говорит, что это состояние не так уж изучено, и эта новость кажется мне более чем удручающей. Но может быть, он откроет на моем примере что-нибудь такое, что продвинет клиническое понимание синдрома игнорирования вперед. И может быть, это мне поможет. Я рада сотрудничеству, потому что изучение моего состояния подразумевает только вопросы, головоломки, ручку и бумагу, а не уколы, анализы крови и томограммы мозга. И все это занимает довольно много времени, которое иначе мне было бы нечем заполнить, кроме навязчивого беспокойства по поводу работы, тоски по Бобу и детям и разглядывания люминесцентной лампы и облупившейся краски на потолке. Так что мы с доктором Квоном проводим время с пользой и удовольствием.

Отвечая на вопросы и решая головоломки, я стараюсь работать с доктором Квоном совместно; как ни странно, я нахожу это увлекательным по сравнению с безнадежным страхом, что я больше никогда не замечу ничего слева от меня и не научусь этим пользоваться. Я даже не осознаю, что что-то проигнорировала, пока доктор Квон или кто-нибудь из моих терапевтов или медсестер не скажет мне, что я пропустила. А когда я понимаю, как много всего для меня не существует, то вместо того, чтобы заливаться слезами или стенать «О, как это ужасно, это поистине чудовищно», я выдавливаю из себя самую позитивную мысль, какую только могу придумать. Обычно это что-то вроде «вау!». Чувствую я себя при этом так, будто мэр Думсвилля предлагает мне ключи от города, но я изо всех сил стараюсь даже не заглядывать за городские ворота.

Кроме того, мне очень нравятся тесты с рисунками. Кажется, прошел миллион лет с тех пор, когда я повсюду таскала с собой блокнот для рисования. В колледже я специализировалась по экономике, но набрала почти столько же курсов по графическому дизайну, живописи и искусствоведению. Я пытаюсь вспомнить, где на моем захламленном чердаке сложены альбомы, но не могу их найти. Возможно, они где-то слева. Надеюсь, я их не повыбрасывала.