Моя темная сторона - стр. 16

«Я понимаю, у меня тоже дети».

«Понимаю, у меня тоже работа».

«Понимаю, я тоже уже опаздываю».

«Я тебя понимаю».

– Как у тебя дела? – спрашивает Хайди, пока мы идем по коридору.

– Хорошо, а у тебя?

– Хорошо. Сто лет не видела вас с Линусом. Наверное, он уже совсем большой вырос.

– О боже, Линус!

Без всяких объяснений я срываюсь и бегу от Хайди прочь по коридору, вон из школы, вниз по ступенькам парадного входа – к своей работающей машине; слава богу, она по-прежнему на месте. Я слышу рев Линуса даже прежде, чем берусь за ручку двери.

Банни на полу, дивиди-плеер показывает меню, но материнские уши и сердце знают, что плачет мой малыш не по плюшевому любимцу и не по красному «маппету». Как только видео закончилось и Линус вышел из колдовского транса, он наверняка понял, что заперт в машине один. Брошен. А ведь страх, что тебя бросят, – главный для ребенка этого возраста. Красное личико Линуса и волосенки надо лбом все мокрые от слез.

– Линус, прости меня, мне ужасно жаль!

Я как можно быстрее вытаскиваю его из кресла, а он орет. Я беру его на руки, обнимаю и глажу по спинке. Он выпускает лужицу соплей на воротник моей рубашки.

– Ш-ш-ш, все хорошо, у тебя уже все хорошо.

Это на него не действует. Его рыдания становятся только громче. Линус не собирается прощать меня вот так запросто, и я его ни капли не виню. Но если все равно не выходит успокоить его, то с тем же успехом можно ехать в ясли. Я засовываю безутешного ребенка обратно в автокресло и еду в «Санни хорайзонз», а Линус дико вопит.

Я вручаю все еще ревущего Линуса, Банни и пачку подгузников одной из ясельных воспитательниц – доброй молодой бразильянке, новенькой.

– Ш-ш-ш, Линус, уже все хорошо. Линус, солнышко, все хорошо. – Я делаю последнюю попытку успокоить его. Ненавижу оставлять его в таком состоянии.

– С ним все будет в порядке, миссис Никерсон. Вы лучше просто идите.

Вернувшись в машину, я выдыхаю: наконец-то я еду на работу. Часы на приборной панели показывают без десяти восемь. Очевидно, я опоздаю. Опять. Стиснув зубы и руль, я отъезжаю от сада и начинаю копаться в сумке, ища сотовый телефон.

Моя сумка до нелепости огромна. В зависимости от того, где я и с кем, она служит дипломатом, дамской сумочкой, мешком с подгузниками или рюкзаком. Где бы и с кем я ни была, с этой штукой я чувствую себя шерпом. Роясь в поисках телефона, я натыкаюсь на ноутбук, цветные мелки, ручки, бумажник, помаду, ключи, крекеры, пакет сока, визитки, тампоны, подгузник, квитанции, лейкопластырь, пачку влажных салфеток для рук, калькулятор и папки с бумагами. Но телефона не нахожу. Вываливаю содержимое сумки на пассажирское сиденье и снова ищу.