Моя сводная сестра - стр. 11
— А что не понятного? — распахивает она глаза, потому как движение между бедер в ее щелке причиняет боль. — Прекрати двигаться, мне… больно… — шипит она.
— Да что ты? — иронично спрашиваю ее и вгоняю ствол еще глубже.
— Ай! — она впивается короткими ноготками мне в плечи.
— Ну, в большинстве случаев, малютка, — перемещаю руку на шею сзади и сдавливаю ее, — легких денег не бывает. И если ты пришла работать в бордель девственницей, это было сверхглупо с твоей стороны…
Двигаю бедрами вверх, тараня узкую щель девчонки.
— Боже! — шипит она, прикусывая губы, царапая мои плечи.
— Я жду от тебя ответа на свой вопрос, малютка.
— Я тебе сказала, — ее голос срывается, — сказала… что в первый раз…
— Ты, сука, думаешь, что я должен разгадывать твои ребусы? Ты какого черта мне прямо не сказала, что девственница?
Смотрю малютке в глаза, на дне которых еще плещется остаточная боль, и пытаюсь понять… что могло двигать девчонкой, когда она скрыла этот факт от меня, на что надеялась? Что член проскочит, как маслом намазанный?
— Не должен, — со стоном произносит малютка, а спустя секунду ее тело пробивает крупная дрожь.
Девчонка закатила глаза, и когда оргазм накрыл ее с головой, ее тело содрогнулось, и она рухнула мне на грудь.
— Ты чего увалилась? Оргазмы первые нужно было получать, как минимум, с мальчиком из соседнего двора, а не с малознакомым мужиком! — я попытался поднять малютку с колен, но зараза будто пиявка присосалась ко мне. — Вставай, — рычу ей в макушку, — я твоему босу башку отверну, за такое дерьмо…
— Нет, — сипит малютка, опираясь на мою грудь дрожащими тощими ручками, пытается встать, — он не мой.
— Вот как? — мне аж сделалось любопытно.
Но меня тут же отвлекло то, как ее киска сжала мой член, до сих пор пульсирующий в ее глубине. В глотке пересохло от дикой потребности отодрать эту малютку немедленно. Глаза затуманились похотью до ее тела, до ее криков, до ее стонов.
Подхватываю ее под задницу, потому как от нее самой толка не будет, и так понятно. Сжимаю в пальцах, понимая, что завтра после моей пятерни на этих местах сто процентов останутся синяки.
— Боже! Нет! Нет! — стонет она, упираясь в меня взглядом, полным мольбы и боли.
Но я только наращиваю темп. А ее боль не находит в моем сердце отклика, там один мрак.
— Привыкай, — рычу сквозь зубы, вбиваясь в ее расщелину до предела.
— Ах! Черт! — срывается с ее губ.
Я не свожу с ее лица глаз, продолжая безжалостно таранить ее щель. Взгляд малютки сначала блуждает по комнате, но уже спустя несколько минут непрекращающегося жесткого вторжения в ее промежность взгляд девчонки проясняется, и она фокусирует его на мне.