Моя свекровь и другие животные - стр. 22
Нет, ему вновь было страшно.
Круонец не желал жениться.
Но контракт подписал. А Ицхари посмел его исполнить…
Позабыв о том, что псевдооблик несколько ограничивает свободу движения, он дал волю чувствам, и полипластовая шкурка затрещала и прорвалась, выпуская на волю затекшую конечность. Ицхари поспешно спрятал ее за спину: не хватало еще раньше времени испугать потенциальную невесту своим насекомообразным обликом.
Но она даже не обернулась.
Глава 3
Земля в иллюминаторе, Земля в иллюминаторе видна…
Ага, не видна ни черта. Иллюминатора и того нет, зато имеется окошко. Такое вот стандартное окошко с широким подоконником, геранью на вышеозначенном подоконнике, занавесочками и приторным пейзажем.
Вообще, космический корабль меня разочаровал.
Или претензии надо не к кораблю предъявлять, а к собственному воображению? Чем дальше, тем больше я убеждалась, что дело-то во мне… ну откуда бы инопланетяне взяли занавесочки?
И еще такого отвратно-розового цвета?
С ламбрекеном.
С бантами.
И с лиловыми бабочками. Подобное только очень больной разум вообразить способен. А окно это? И пейзаж за окном? С зеленым лужком и толстой коровой, которая уже третий час кряду медленно бродила от одного края лужка к другому?
Время от времени корова издавала протяжный звук – мне он напоминал гудение, не знаю, живьем я коров не встречала, может, это и нормально, чтобы они гудели, точно паровозы, но конкретно данная корова была крайне подозрительна – и поднимала увенчанную массивными рогами голову. На втором часу наблюдений я заметила, что пятна по шкуре коровы медленно мигрируют, а глаза ее отливают нехорошей краснотой. Сразу в голову полезли мысли об оборотнях и зомби, но я велела себе успокоиться: не хватало подать больному воображению пару-тройку идей.
Уж лучше пусть инопланетяне и жених.
Будем считать, что это у меня во время травмы подсознание взяло и выплеснуло тщательно подавляемую женскую фантазию об успешном замужестве. А заодно уж скрестило ее с глубинной детской травмой, полученной при бегстве собственного биологического папаши. И плевать, что в нормальной жизни никакой травмы я не ощущала.
Нормальной жизнь быть давно перестала.
На четвертом часу – круглые такие пасторальные часики висели над окном – наблюдать за коровой мне надоело. Следовало признать, что медитация не заладилась и возвращение в собственное тело, где-то еще живое, если фантазии возможны, мне не грозит.
Ничего не делать было тяжело.
А делать было совершенно нечего.
Я ощупала голову на предмет травм. Вдруг да подсознание подскажет, какую именно область я повредила при падении. Но голова была цела.