Моя школьная девочка - стр. 71
Просыпаюсь от звонка в дверь. Башка трещит. Но надо вставать, не хочу тратить увал на отсып. У меня сегодня планы до самого вечера.
Тина возится на кухне.
– Доброе утро, – улыбается мне, и внутри меня снова возникает непонятное чувство, рот сам растягивается в улыбке.
– Доброе, – целую ее.
– Юр, мне не хотелось готовить, я заказала завтрак.
Она прекрасно знает, что ее еду есть невозможно, но все равно делает вид, что умеет, но просто не хочет. А еще стесняется тратить деньги. Скорее всего, когда я вернусь в часть, она не потратит ни копейки из того, что я оставлю. Не знаю, как приучить ее к тому, что раз мы вместе, она может пользоваться моими деньгами. Я не обеднею. Вообще не представляю, на что она живет. Государство платит ей ежемесячное пособие, но скоро и его не будет. Роза сказала, Тина ничего не потратила из того, что я попросил ее оставить. И сейчас, увидевшись с ней, я точно это понимаю. Мне знакома вся одежда, которую я увидел на ней, и все остальные вещи. Значит, она не покупает себе ничего нового. Но у нее же все равно есть ежемесячные траты: средства гигиены (в одиннадцатом классе она закупала всякие бутыльки мешками, вся моя ванная заставлена ими), салоны, она ходила туда раньше каждые три недели. Да что там, одни таблетки, выписанные гинекологом, стоят не дешево. Надо поговорить с ней об этом.
Она не взяла ни купюры из стопки денег в шкафу, я проверил.
– Тина, – решил не откладывать, люблю, когда все четко, – почему ты денег не взяла?
Смущается. Сидит напротив, молчит, делает вид, что жует булочку с маком. Жду… Уже долго жует. Запивает теперь.
– Прожевала? – смеюсь.
– У меня есть пока деньги.
– Тина, давай говорить прямо, я не люблю юлить, ты знаешь. Ты не потратила ничего из того, что я оставлял. Ты не взяла ничего сейчас. На что ты живешь?
– Юр, разве это твое дело? – психует.
– Я ем сейчас за твой счет. Думаю, я имею право знать. Я просто не понимаю, почему ты отказываешься от моей помощи.
– Мне не нужна твоя помощь. Я устроюсь на работу и …
– Ты не будешь работать, – резко перебиваю я ее. – Ты здесь из-за меня, и я не хочу, чтобы ты в чем-то нуждалась. И мы не уйдем отсюда, пока не обсудим всю эту ситуацию.
Молчит. Сохраняю спокойствие, во всяком случае, пытаюсь. Меня бесит, что она не может все рассказать. Не хочу, чтобы она что-то скрывала от меня. У нее не должно быть ничего, что надо скрывать. Она не должна делать вещей, которые придется утаивать от меня. Если человек не может прямо ответить на твой вопрос, значит, не хочет говорить чего-то. Это простая истина. Или это стыд? Скромность? Почему ей надо думать прежде, чем ответить на такой простой вопрос.