Моя Родина – Смерть - стр. 65
Ворвавшись внутрь, земляне создали стену кинжального огня из своих импульсных автоматов. Зачистили пост, в живых оставили лишь раненного офицера. Он с перебитыми ногами лежал рядом со станковым пулемётом и не переставал предпринимать попытки дотянуться до него и развернуть в сторону захватчиков. До поры до времени на него не обращали внимания. Солдаты проверяли вражеские электронные устройства, скачивали себе карты, точки опорных пунктов обороны этого уровня, в общем, собирали разведданные. Впрочем, добытая таким образом информация выглядела довольно скудно. Наученные горьким опытом слизни полагались на свою память, а не на компьютеры, которые, несмотря на любые системы защиты, земляне, как более технически развитые, с лёгкостью взламывали. Поэтому командира слизней и оставили в живых.
Кер, расставив часовых и проверив полученные данные, отдал вполне понятный, в данных обстоятельствах, приказ солдатам. Пленного слизня раздели – сняли с него серый, переливающейся всеми оттенками депрессии, защитный плащ, который носили все солдаты врага, стянули ботинки и привязали планками биопластика к стулу. Биопластик имел свойство, при активации, впиваться в плоть пленного, сродняться с ней и чем враг сильнее сопротивлялся, тем он туже его обнимал. Офицер знал это и поэтому сидел смирно, крепко сжав зубы. Боль от ранений мучила до испарины, до невозможности оставаться в сознании и продолжать терпеть, но он не хотел показывать слабость врагам и гордо молчал. Похвально, но он должен говорить. Гемод со знаками отличия на груди, обозначающие его принадлежность к разведке, достал коробочку, размотал провода, нажал на кнопку. Коробочка пискнула и засветилась оранжевым. Подойдя к пленному, он грубо впихнул под кожу, в район висков, острые напёрстки электродов. Заструилась кровь; её ручейки проложили кривые дорожки по щекам слизня, соединившись у него на губах. Слизень молчал. Вращал выпученными глазами и молчал. Гемод поколдовал над коробочкой, и врага перекосило; из развороченных попаданиями пуль ног запузырилась тёмная кровь. БОООООЛЬ! Большая Боль захлестнула раненного врага, отсекая от прошлого и будущего. Каждая клеточка организма зажила собственной жизнью. Одним жутким моментом. Мысли распались, ушли, остались одни чувства.
После минутной обработки слизня Гемод разведчик переключил режим и кивнул Керу, приглашая к разговору с пленным.
– Говори, – приказал Кер.
Глаза закатились, на губах пена, но слизень молчит.
– Нужен стимул, – посоветовал разведчик.
Кер понял, что от него требуется. Он носком своего десантного ботинка с титановым мысом пнул пленного в колено, попав в развороченное месиво, состоящее из кровоточащего мяса и осколков костей. Пленный вздрогнул и, не открывая глаз, залаял на своём ужасном, жестяном наречии. Кер, как и все солдаты, прошёл лингвистическую обработку височных долей мозга и теперь без электронного переводчика понимал, о чём ему вешает слизень. Его сознание, полностью занятое обработкой болевых импульсов, отключилось, а раздражаемое, закодированными сигналами записанных заранее вопросов подсознание, желая дать облегчение хозяину, начало давать показания. Слизень выдал всё что знал. Он сообщил и о том, где находится узел управления отрядами слизней и их общий перевалочный пункт, склады боеприпасов, топлива, продуктов. Рассказав всё, сам слизень не запомнил ничего. Для него эти минуты оказались заполнены бушующим в его теле безжалостным огнём, невыносимым мучением.