Моя революция. События 1917 года глазами русского офицера, художника, студентки, писателя, историка, сельской учительницы, служащего пароходства, революционера - стр. 39
10 марта (25 февраля). Суббота. Акица снова была в банке, но поспешила его покинуть, ничего не успев сделать, так как пронесся слух, что все магазины в ожидании беспорядков уже закрываются, что закроют и банк, а главное, что после полудня через мост на Васильевский остров не будут пускать.
К обеду Эрнст. Он был на Невском и видел, как конные войска оттесняли во всю ширину улицы толпу в сторону Николаевского вокзала. В том же направлении раздавались выстрелы. Говорят, что солдатам теперь приказано ложиться на землю, дабы лишить их возможности стрелять в воздух. Другой слух – более чудовищный (и если это окажется правдой, то события могут получить грозный оборот): будто по крышам домов расположены городовые, которые должны производить по скопищам стрельбу из пулеметов.
<…> Мне, однако, кажется, что все еще может «обойтись». С другой стороны, не подлежит сомнению, что нарыв созрел вполне и что так или иначе он должен лопнуть… Какие мерзавцы или, вернее, идиоты все те, кто довел страну и монархию до такого кризиса!
11 марта (26 февраля). Воскресенье. Пишу красками фигуру Зимы, но работа не клеится, я начинаю все более заражаться общей тревогой.
<…> Все крайне возбуждены и никто не питает иллюзий насчет успеха революционного движения. Представляется более вероятным, что полиция и штыки подавят мятеж. Но о мятеже, во всяком случае, можно вполне говорить как о факте уже совершившемся. <…>
12 марта (27 февраля). Понедельник. Чудный ясный день. Я воспользовался этим, чтоб начать рисунок «Лета» на холсте, однако работа никак не клеилась, и тогда я, случайно попав на старые, не совсем законченные этюды, сделанные в Брюгге и в Венеции, стал их подправлять, усиливать. Но недолго я этим занимался. Оторвала от работы чета Лебедевых – оба донельзя возбужденные. Анна Петровна – сущая Жанна д’Арк или Шарлотта Корде! Она горит желанием «убить Николая». Он же, Сергей Васильевич, особенно, вероятно, встревожен тем, что беспорядки могут привести к миру, а мир к закрытию его ядо-газового завода[124].
Иным настроением наполнилась наша квартира днем, когда к нам пришла сестра Катя>64 с Зиной и двумя крошечными и очаровательными девочками. В продолжение двух часов мы им показывали всякие детские книжки. Особенный успех имели «Мюнхенские иллюстрированные листы». Забавлялись и игрушками, которых у меня целый музей.
Вечером опять «хлынула волна революции». Зашедший к чаю Аллегри рассказал, чему он был очевидцем вчера, когда он, этот шалый человек, движимый ненасытным любопытством, вместе с сыном Петей отправился рыскать по городу. Особенно их поразила