Моя первая - стр. 29

– Смотри куда прешь!– нервно орёт Янка. Смеряет Дашу на полу презрительным взглядом.– Твоим старьем только полы и протирать.-выпаливает с нотками отчаяния в голосе.

Спешу к Даше на помощь, руку ей подаю, на глазах у всего класса встать помогаю.

Янка уйти спешит. Не выйдет! Преграждаю ей путь, не даю пройти. В лицо заглядываю.

– У Даши может и нет денег на новый костюм, но зато она ноги не раздвигает как всякая шваль!– кричу в сердцах. Сам не знаю что нашло. Хочется побольнее её словами задеть. И дело тут совсем не в желании защитить новую подругу…

Удалось. За живое задел. Вижу как холодные надменные глаза слезами наполняются. Смотрит со взглядом выброшенного беспомощного щенка… Толкает меня в грудь и уходит.

Что-то другое здесь. Сердцем чую. Не может она из-за собственной глупости так реагировать, до безумной боли в глазах.

Иду следом за ней, без разрешения в женскую раздевалку врываюсь.

Янка вещи свои в сумку судорожно запихивает, по щекам слезы обильным потоком струятся.

Даже не кричит на меня, за то что я посмел зайти. Выходит из раздевалки в спортивной форме, не переоделась, слезы по щекам размазывает, мимо меня проносится, спешит.

Бегу в соседнюю раздевалку, живо вещи свои собираю, следом за ней из школы выхожу. Стоит на парковке, сиротливо по сторонам осматривается, руками себя обнимает. Её водитель уехал. А она в одном тонком топе с голым животом и леггинсах. Нельзя девочкам простывать, тем более на холоде с голым животом… Мама не раз об этом говорила, когда видела как современная молодёжь одевается.

Мастерку свою снимаю, к ней подхожу, без спроса на её плечи накидываю и плотнее запахиваю. В лицо заглядываю.

– Слушай, ну было и было.-говорю.– Это не повод доводить себя до больницы.

– Да не было ничего!-выкрикивает и в плаче заходится. Трясётся вся, от крупной дрожжи содрогается.

– Не было?-переспрашиваю.

Чтобы ещё с себя снять, чтобы её закутать? Только майка и шорты остались.

– Он все наврал!-плачет.– Я ему не дала, вот он и отомстил!

А вот это совсем другое дело. Не по пацански этот Кирилл поступил.

– Я с ним поговорю, заставлю его признаться.-заверяю. Не знаю как, но чувствую что должен это сделать. Пусть лучше эта зазнайка и дальше гордо нос задирает, чем вот так как сейчас. Душу мне разрывает своими слезами.

– Как?-спрашивает с вызовом в голосе.– Покажешь ему свои движения?-усмехается, и рукавом моей мастерки слезы вытирает.

Она права. Драться мне сейчас нельзя, совсем. Чревато разборками с опекой. А от этого зависит не только моё существование, но и Лехино.

Стоит, в мою мастерку кутается, дрожит. Но вроде не плачет больше. Идёт ей моя одежда. И это выражение лица, без надменности.