Моя панацея - стр. 2
— Какая пошлость, — усмехается и снова смотрит на меня тем самым оценивающим взглядом. — У тебя вряд ли есть то, что мне нужно. Хотя...
От этого “хотя” стынет под ложечкой, нутро льдом покрывается. Пальцы дрожат, я сжимаю кулаки, впиваюсь ногтями в ладони, а в голове только одно: “Господи, помоги!”.
— Где твой муж? — чеканит каждое слово, разделяет их увесистыми паузами. — Некрасиво с его стороны так поступать. Он же не маленький. Из-за него серьёзные люди на уши встали, я лично приехал навестить, поговорить по-человечески, а он… некрасиво. Не находишь?
— Я ничего не понимаю! — выкрикиваю, но горло сжимает спазм. Страшно, чёрт его возьми. Этот мужик точно сумасшедший. — Вы всё напутали, ошиблись. Павлик ни на что такое не способен. Давайте я ему позвоню, он обязательно всё расскажет, всё объяснит. Мы обычные, у нас нет никаких дел с… серьёзными людьми. Вы ошиблись, понимаете?
Слова вырываются на волю через силу. Будто кто-то невидимый держит меня за горло железной хваткой, лишает кислорода, но мне отчаянно нужно всё объяснить. Это кажется таким важным — самым значимым сейчас.
— Это недоразумение, — едва слышно, и снова в ответ короткий смешок. Издевающийся.
— Вот так, Инга, да? Живёшь с человеком и не знаешь, какой он.
Слова звучат задумчиво, с каким-то странным оттенком тайной грусти, но морок быстро проходит: передо мною снова это пугающее безразличие и яростный огонёк в глазах. Пальцы на ногах поджимаются от бьющей наотмашь чужой злости.
— Откуда вы знаете моё имя?!
Его осведомлённость действительно пугает, а нежелание отвечать на прямой вопрос вводит в ступор. Незнакомец смотрит на меня, иронично выгнув русую бровь, и я теряюсь окончательно.
— Я позвоню Павлику. Вы всё поймёте, он все объяснит.
— Звони, — неожиданно соглашается, улыбается, но улыбка больше похожа на оскал.
Незнакомец плавно отталкивается от стены и, не дав мне опередить его, идёт к входной двери. Там, на маленькой тумбочке моя сумка, и он берёт её в руки.
Выкидывает на пол всё содержимое: салфетки, блокнот, несколько ручек, чеки из магазинов, дешёвую косметику. Добирается до телефона, снимает его с блокировки, а меня трясёт, как листочек в непогоду.
Потому что вдруг отчётливо понимаю: всё это не дурной сон. Это всё — странная правда, новая реальность. Дрожь по телу поджигает вены, рождает трепет в кончиках пальцев и яркие всполохи перед глазами.
Шутки кончились. А были ли они?
— Ха, “Любимый”, — чему-то забавляется незнакомец и растягивает губы в злой усмешке. — На, звони.
— Это мой телефон, не копайтесь в нём.