Моя навсегда - стр. 59

– Можно я навещу Рому? – спросила она Маргариту Сергеевну, когда они вышли из отделения.

Та равнодушно пожала плечами, однако затем, когда водитель спросил её, на комбинат они сейчас поедут или куда, велела ему сначала сделать круг и завезти Олю в больницу.

– Спасибо, – промолвила Оля.

Маргарита Сергеевна никак не отреагировала.

***

Но к Ромке Олю не пустили.

– У них сейчас обход, нельзя. Подожди здесь немного, – остановила её знакомая санитарка.

Противная бабка, даже наглая. На рынке, когда Оля торговала овощами, вечно просила сбавить цену чуть ли не в два раза. Другие отказывали, а Оля не могла. Отдавала ей по дешевке.

– Вообще, посещения с четырех. Но, так и быть, пропущу тебя пораньше. Врачи вот только уйдут, и я тебя позову.

Оля осталась ждать, в тесном коридорчике у дверей травматологии. Стульев и кушеток здесь не было, как в приемном покое. Она привалилась к стене – ноги совсем не держали, а перед глазами плыло. Но это уж скорее из-за жары и духоты. Здесь буквально нечем было дышать. А в джинсах и кофте Оля и вовсе чувствовала себя как в парилке. По спине струился пот, майка противно липла к телу, раны саднило и пекло. И уйти она не могла – вдруг та санитарка её позовёт.

Ждать пришлось долго, под конец Оля просто села на корточки и закрыла глаза. Иначе, чувствовала, она точно грохнется тут в обморок. Попить бы, она облизнула пересохшие губы. И тут дверь травматологии приоткрылась.

Санитарка выглянула, кивком позвала зайти.

– Вон та палата. Только давай быстро.

Сокрушаясь, что ничего для Ромки не взяла, просто не подумала, Оля тихонько проскользнула в палату и остановилась в растерянности, не сразу поняв, какая из шести коек Ромкина.

– Здрасьте, – игриво поприветствовал её один из мужчин.

Оля кивнула в ответ.

– Я к Роме Стрелецкому.

Он молча указал на койку у окна. Оля повернулась и, охнув, прижала ладошку ко рту. Это её Ромка? Что же они сволочи с ним сделали? Его лицо отекло и почернело до неузнаваемости, вместо губ, таких красивых и чувственных – разбитая бесформенная щель.

Оля осторожно присела на краешек постели.

– Ромочка, это я.

Он еле слышно промычал, но смог поднять над одеялом руку, коснулся её, погладил. Она поймала его пальцы, прижала ко рту.

– Хороший мой, любимый мой, – шептала горячо, целуя ранки на костяшках и уливаясь слезами. – Ты поправишься. Всё еще хорошо будет. Их поймают и накажут. А ты поправишься.

– Угу, – снова промычал Ромка и даже погладил её руку.

– Я к тебе завтра приду. Что тебе принести? Что-нибудь хочешь?

Он слегка качнул головой.

– Я всё равно что-нибудь принесу…