Моя младшая жена - стр. 11
На столе нетронутые мной фрукты и печенье. Из протеста не ем! Других выражений протеста мне не положено. Глаза опухли от слёз.
Дверь в мою комнату открывается. Подскакиваю с подоконника. Отец и братья. Закрывая лицо руками, покаянно опускаю голову. Хочется броситься к ногам отца и умолять… Но я не смею. Такой позор ему, что отец моего жениха это всё увидел. Знала бы, что так получится, никогда бы не сделала так!
– Ляйсан, – выходит перед ними мама. – Надень своё золото, собери в сумку самое необходимое.
– Мамочка, – с ужасом бросаюсь ей в ноги. – Не надо! Пожалуйста! Отец! Прогони, отрекись, но не отправляй меня туда! Я работать пойду, я придумаю, как самой выжить!
– Моя дочь шляться будет? – гневно ведёт он бровью. – И дальше меня позорить?
Обессиленно рыдая, прячу в ладонях лицо.
– Не поедешь, – снижает голос мать. – Замуж за русского пойдёшь. Сегодня.
Замираю, пытаясь осознать сказанное. Антон приехал? Заберёт меня?!
– Мама? – шепчу одними губами, пытаясь поймать её взгляд.
Но она хмуро смотрит в окно, поджав губы.
– Собирайся.
Мать оставляет передо мной небольшую кожаную сумку. Все уходят.
А моё сердце и радостно, и тревожно колотится. Неужели пронесло?… Пощадили? Отец ему позвонил? Он согласился?!.. Ну, конечно, Антон! Какой же ещё может быть русский?
Трясущимися пальцами вдеваю серьги. Надеваю тонкий золотой ошейник с гирляндой цепочек, свисающих на грудь, колечки, браслет… Что я могу ещё из дома отца взять?
Растерянно собираю свои тетрадки и несколько книг по учёбе, бельё, нетбук, новое домашнее хлопковое платье, одежду, в которой в университет хожу. Впихиваю с усилием туфли. Всё… места в сумке больше нет. Накидываю на сумку между ручек свой плащ. Всовываю ещё маленькую косметичку. Теперь точно всё. Телефон забрал отец…
Умывшись, надеваю традиционное светлое платье. Лёгкое, но закрывающее всё тело, чтобы лишний раз не раздражать отца. И газовый полупрозрачный никаб в цвет платью. Мне так дико стыдно от происходящего, что я не могу позволить себе выйти с открытым лицом.
Смотрю на себя в зеркало. Кошмар… Мои обычно красивые восточные глаза сейчас как у японки… Веки опухли… А больше ничего и не видно. Красить глаза не решаюсь. Отец не выносит, когда мы красимся. Но и прямого запрета не было. Поэтому тайком иногда подкрашивала глаза в университет.
Взяв сумку, выхожу из комнаты. Сестрёнки испуганно выглядывают из своей.
– Ляся… – шёпотом.
Оглядываюсь. Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, прощаясь. Теперь одну из них, вероятно, отдадут вместо меня моему бывшему жениху. Мне стыдно перед ними тоже. Опускаю лицо, спускаюсь по широкой лестнице вниз. В холле людно. Нерешительно замираю на нижней ступеньке, ища взглядом Антона. Его нет.