Моя маленькая Надежда - стр. 40
– Стой! – кричу, сдавая себя с потрохами. Ну, а что мне делать?
Да и Чернышевский тоже хорош – кто же вламывается так бесцеремонно в женскую раздевалку?
– Надя, всё в порядке?
– Д-да, – мой голос дрожит, – не заходи. П-пожалуйста.
Всхлипываю. Причём достаточно громко. Этот звук непроизвольно вырывается из моей груди, и я прикрываю рот ладонью.
– Ты уверена? Точно всё в порядке? – продолжает допытываться. – Урок закончился двадцать минут назад, сейчас тренировка по баскетболу начнётся, ты не собираешься домой?
Да какое тебе дело, куда я собираюсь? – хочется нагрубить. Умом понимаю, что Влад не причём, но эмоции бьют через край. С трудом себя сдерживаю, чтобы не разрыдаться.
Смысл слов, сказанных парнем, доходит до меня не сразу. Тренировка по баскетболу? И сколько она будет длиться?
Медленно встаю со скамейки, поднимаю лежащий на полу мешок из-под сменной одежды, и прижимаю его к груди. То, что этот кусок ткани сейчас недостаточно чистый, волнует мало. Хочется хоть немного скрыть своё практически обнажённое тело.
Подкрадываюсь к двери, прижимаюсь спиной к стене. Во-первых, если Влад всё же не послушает меня и заглянет в раздевалку, не сразу меня увидит. Понимаю, что глупо, но эта мысль немного успокаивает. А во-вторых, так разговаривать проще, чем кричать через всю комнату.
Телефон вибрирует в руках. Мышкина.
«Прости, немного задержусь. Минут на десять».
– А… через сколько, ты говоришь, тренировка начнётся? – обращаюсь к парню, стоящему за стенкой.
– Минут через десять, ты хочешь остаться? – усмехается.
Очень весело.
– Ты уверена, что помощь не нужна?
Молчу. Потому что не уверена, потому что понимаю, что оказалась в страшной западне.
– Мне… – как же тяжело говорить. Слова отказываются складываться в предложения, в голове гудит, а тело дрожит от нервов и лёгкой прохлады. – Мне нужна од-дежда…
Тяжело выдыхаю. Стыдно. До боли в груди стыдно. Хочется, чтобы весь этот треш оказался просто кошмарным сном. Открыть глаза, посмотреть в потолок и понять, что проснулась.
– Одежда? Надя, что произошло? – обеспокоенно.
Готова завыть в голос. Зачем допытывается, неужели не слышит, что мне и так не просто говорить? Раздражает до зубного скрежета, до сжатых кулаков, до дрожи в пальцах.
– А ты угадай? – взрываюсь. – Штерн твоя опять постаралась. С подружками…
Не могу договорить, моральные силы оставляют и жалобный стон оглашает комнату. Рыдания вырываются наружу, словно лава из пробудившегося вулкана, горячие слёзы бегут по щекам.
– Надя, что они тебе сделали? Скажи, Надя…
Я с трудом слышу его вопросы, потому что от звука собственных рыданий закладывает уши, дышать становится тяжело.