Моя любовь, моё проклятье - стр. 10
– Ты совсем больной? – просмеявшись, продолжил Витёк. – Кто ты, и кто Назар. Чего ты вообще к ней полез, если она с Назаром чпокается? Нафиг ты ей сдался, малолетка? К тому же у Назара бабок – куры не клюют…
Злость, что с утра пульсировала в груди горячим комом, наконец разорвалась. Витёк и охнуть не успел, как Ремир кинулся на него с кулаками, сшиб с ног, замахнулся… но тут подоспели Длинный и второй. Схватили за руки, скрутили, еле удерживая, пока Витёк прицельно бил под дых. Ремир отчаянно рвался, выкручивался, вскидывал ноги и угодил-таки Витьку в пах. Затем все кучей завалились на пол. Переплелись, пыхтя, руками-ногами. Потом – на шум, очевидно, – заявился вожатый и мигом положил конец этому барахтанью.
***
На следующий вечер в клубе устраивали дискотеку. Там ещё кто-то пел, специально приглашённый. Какой-то местный рэп-бэнд полуподвального разлива. Ну как пел? Шпарил речитативом да и всё, вместо припева – гитарный запил. Но публика экстатически визжала.
Ремир, пожалуй, единственный во всём лагере, кто не пошёл. Но в комнате тоже не сиделось, и он снова убежал к Байкалу. Купаться уж не полез – это было бы слишком, просто коротал время на берегу, взгромоздившись на огромный валун и подтянув к груди тощие коленки. Думал о всяком, в том числе и о том, почему отец, который учил его буквально всему, начиная от всяких бытовых мелочей и заканчивая тонкостями стратегии переговоров, никогда, ни разу не заикнулся о такой простой и важной вещи, как отношения с противоположным полом. Почему в книгах женщины прекрасны, бескорыстны и чисты, а в жизни бесстыдно кувыркаются в постели с любовником, жаждут денег или вон позволяют тискать себя у всех на виду? К чему тогда вся эта возвышенная чушь про любовь, когда на самом деле всё до тошноты примитивно? И эта Полька… Зачем вот она такая красивая? И что значит – чпокаются? Целуются, что ли?
Вдалеке грохотала музыка, воздух то и дело рассекали пьяные вопли и взрывы хохота. Отчего-то рядом с Байкалом, таким суровым и царственным, эти звуки казались обескураживающе неуместными, всё равно как браниться матом в храме.
Озеро и впрямь казалось живым: оно как будто вздыхало, шелестело, нашёптывало мантры. Чёрная гладь его, осыпанная сверкающими лунными бликами, колыхалась и подрагивала. Байкал завораживал, и в то же время веяло от него колючим холодом. Получаса хватило, чтобы Ремир озяб так, что зубы наклацывали стаккато. Нехотя он спрыгнул с валуна, поплёлся в корпус. Уже на территории случайно набрёл на какую-то парочку, залёгшую в кустах. Девчонка пьяно хихикнула, парень грубо цыкнул на него. Да он и сам шарахнулся. И почему-то в корпус не пошёл, а свернул на дорожку, ведущую к складам. Но и там кто-то окопался – Ремир услышал возню и кряхтенье.