Моя любимая свекровь - стр. 31
– Эй! – кричит Арчи.
Харриет и Эди буравят нас взглядами. Я сажусь на подлокотник дивана, и дети снова переводят взгляд на телевизор – им комфортнее с экраном, чем с живыми человеческими лицами.
– Дети, мы должны вам кое-что сказать.
– Что? – стонет Арчи, бросая джойстик от приставки.
– У нас печальные новости.
Арчи и Харриет резко оборачиваются. «Печальные новости». Теперь мы привлекли их внимание. Они достаточно смотрели детских фильмов (это только мне так везло или во всех детских фильмах, черт бы их побрал, родители умирают?), чтобы знать, что такое печальные новости.
Когда умер Том, дети были безутешны. Арчи снова начал мочиться в постель, а у Харриет случались приступы паники, если Олли хоть немного опаздывал с работы. («Он умер?» – спрашивала она, вытаращив на меня маленькие глазки, которые вдруг казались размером с блюдца.) Эди, конечно, тогда ничего не поняла, но на этот раз все по-другому. Она обожает Дидо (дурацкое имя, но Диана настаивала, чтобы ее так называли). Все они любят Дидо. Любили Дидо.
Я делаю глубокий вдох.
– Дидо вчера умерла.
Харриет реагирует первой, испуганно охает. Ее руки взмывают, образуют шатер вокруг рта, и она громко вдыхает и выдыхает. В этом есть что-то фальшивое, словно она воспроизводит то, что видела по телевизору.
Арчи еще не отреагировал, поэтому я сосредотачиваюсь на нем.
– Ты меня слышал, приятель?
Арчи кивает. Выражение лица у него мрачное, но более сосредоточенное, чем если бы, скажем, я сказала ему, что ему нельзя мороженое на десерт.
– Дидо умерла, – повторяет он, понурившись.
Отняв руки от лица, Харриет разражается смехом.
– Дидо дала дуба! – распевает она. – Дидо дала дуба.
Она валится на пустой диван и хохочет так, что ей приходится схватиться за живот.
– Нет тут рифмы, дурочка, – говорит Арчи.
– А вот и есть.
– Нету.
– А вот и есть!!!
– Дети, – вмешиваюсь я, – вы понимаете, о чем я говорю? Помните, как умер Большой Па? Он тогда улетел на небеса, и мы его больше не видели. Ну… теперь умерла Дидо.
Харриет снова смеется.
– Ну прости! Просто смешно звучит.
Арчи издает смешок. Эди, конечно, присоединяется, хотя понятия не имеет, что происходит.
– Разве вам не грустно, что Дидо умерла? – спрашивает Олли с чуть заметной гнусавостью.
Я поворачиваюсь к нему, внезапно испугавшись, вдруг он сейчас заплачет. Ничего дурного в этом нет, но момент не самый удачный. Дети тоже замечают интонацию, и один за другим перестают смеяться.
– Да, – говорит Арчи, но в его голосе нет грусти.
Похоже, он знает, что именно так полагается говорить. Арчи как раз такой исполнительный. Эди смотрит на свои ноги, разглядывая то место, где из дырки в носке выглядывает большой палец. Харриет закатывает глаза и изучает ногти, покрытые облупившимся леденцово-розовым с блестками лаком для ногтей.