Моя любимая мачеха, или Она не твоя - стр. 23

– Ты выглядишь толстой, – припечатал я и снова уставился в экран.

Я солгал, но мне стало легче дышать. И пусть окаменевший член не согласен с моим мнением, я ни за что не соглашусь, что Милене это платье безумно идёт. Украшенный изящной вышивкой корсет делал и так осиную талию совершенно тонкой. Казалось, положи я ладони, и они сомкнутся. Грудь приподнималась, и соблазнительная ложбинка так и манила приникнуть губами. Хотелось подняться, шагнуть и, содрав с девчонки чёртову обёртку, сожрать на месте сладкую конфетку.

Казалось, лоно её должно быть таким же сладким, а тело после секса пахнуть морем и цветами. Я застонал и сжал голову.

– Тебе плохо? – сочувственно уточнила Милена.

Я поднял взгляд и, заметив, что платье на ней уже другое, – более закрытое и скромное, – процедил:

– Ты что, монашка? Нахуй надевать это уродство? Ты бы ешё паранджу нацепила!

– Роман, – строго начала девушка. – Если у тебя плохое настроение или болит голова, это не повод срываться на мне. Я хочу выглядеть достойно рядом с твоим отцом. Пожалуйста, помоги мне выбрать платье.

– Достойно?!

Меня подкинуло так, что ноут полетел на диван. Милена отшатнулась и испуганно вжалась в угол. Это отрезвило, пусть и немного. Я шагнул к заполненному платьями стеллажу и, отодвинув окаменевшую от страха представительницу салона, перебрал тряпки:

– Отстой, уродство, полная херь! Вот! – Выудил из гущи облегающее платье со шлейфом и серебристой вышивкой. – Примерь.

Бросил Милене, и девушка администратор тут же начала свою лебединую песню:

– Отличный выбор, у вас отменный вкус! Ручная работа, кружево…

– Тебе за болтовню платят? – оборвал я, и девушка отшатнулась. – Туфли есть? Фата… Нет, лучше шляпка с вуалью.

– Сейчас всё узнаю, – пролепетала девушка и исчезла за ширмой.

– Ой, – раздалось из кабины для переодевания. – Да как же это?

– Что? – неохотно процедил я.

– Ром, – смущённый голос Милены звенел грёбаным колокольчиком, и от этого болезненно сжималось в груди. – Попроси кого-нибудь мне помочь. Я кожу себе прищемила молнией. Больно.

– Зачем кого-то звать? – Я решительно шагнул в примерочную и, положив ладонь на стену над головой будущей «мачехи», улыбнулся: – Я сам  справлюсь. Ты же для этого устроила спектакль?

– Что?

Глаза её расширились, а я приник к пухлым губам. Сминал их, пил её дыхание, исследовал рот языком, кружил, наседал…

Милена пыталась вырваться, оттолкнуть, но я вжал девчонку своим телом в стену до болезненного стона. И услышав его, совсем слетел с катушек. Рванул платье, и ткань с шелестом упала к ногам. Положил ладонь на обнажённую женскую грудь, зажал пальцами сосок. Медленно выкручивая, знал, что причиняю удовольствие на грани боли. Алла извивалась и текла от этого, едва не кончала.