Моя летняя ночь - стр. 42

– Бабушка до сих пор считает Романова исчадием ада. Это он тогда стащил самогон.

– Он прыгал по крыше, как волшебник, – смеюсь, вспоминая высокого парня с черными волосами.

– Подожди, тебе было тогда, получается, – Леша задумывается на мгновение, – восемь?

Киваю.

– Я не помню тебя, – сознается он.

– Еще бы, – мне не обидно, – у вас были занятия поважнее, чем присматривать за восьмилетней соседкой. А я следила за вами каждый день. Таскалась за вами на Каму, пытаясь так же нырять и плавать против течения. Отец не мог загнать меня домой! Я постоянно караулила ваш выход из дома. Но вы выходили чаще всего по ночам. Так что я бдила за вами из окна, и тихонько вылезала, чтобы следить. Это я разболтала всему поселку, что один твой друг залез в окно Насти и вышел оттуда только утром. Родители не могли заставить меня замолчать!

Леша не может угомониться. Его хохот разносится по небольшой комнатке.

– Настя до сих пор меня ненавидит! Я выучила то стихотворение наизусть, потому что ты читал его.

– Серьезно? Не помню этого.

Парень ложится рядом со мной, подкладывая согнутые в локтях руки под голову. А мне хочется положить голову на его руку, которая кажется уютной. А я могу это сделать? Раз он меня забрал, значит, мы вместе. То есть мы пара… а раз пара, значит, я могу касаться его, не так ли?

– Но я вообще плохо помню ту поездку. Мы слишком увлеклись дегустацией самогона. Никогда до этого его не пили.

Мы немного молчим, восстанавливая дыхание после смеха. А потом я решаю рассказать еще кое-что, о чем он должен знать. О том, что это единственные дети, которых я смогла зачать. И что я не хотела обижать его. Просто в тот момент он был мне нужен.

– У нас будет столько детей, сколько мы захотим.

Его тихий, но сильный голос рассекает тишину комнаты после минутного молчания. Он обдумывал мой рассказ.

– Ты не думаешь, что такая, как я, тебе не нужна?

Я должна задать этот вопрос. Я хочу, чтобы он принял решение. Я готова уехать прямо сейчас, если он решит отказаться от больной женщины.

– Какая же ты еще маленькая и глупая, Ань, – Леша выдыхает. – Для начала, – поворачивается ко мне лицом, поддерживая голову рукой, отчего мышца на ней набухает, возбуждая более сильное желание коснуться ее, – пусть родятся двое парней. А потом займемся двумя девочками.

Он приближается ко мне и нежно касается губами моих губ.

– Трубы не приговор. Есть другие способы забеременеть. А если ты решишь, что нам хватит двоих, то мы остановимся на этих. Хорошо?

Киваю. Надо же, как все просто. Мне стоило всего лишь раньше сказать ему все это, и не было пяти месяцев беспокойства, жалости к себе, сдерживаемых слез и страха остаться одной.