Моя истинная попаданка - стр. 46

“Признавайся!” — так и говорил взгляд его золотистых глаз.

Герцог встал передо мной, загородив своей спиной ото всех. Вариант игры в слепую меня не устраивал, поэтому я высунулась из-за мужчины и увидела, как он прокусил себе палец и капнул кровью на сферу.

Шкварчать его алая кровь не собиралась, зато сфера пошла черной паутиной молний, после чего все мои искорки собрались в центре. Хлопок, и в сфере загорелась звезда.

— Истинные! — зашептались все вокруг. — Предопределенные истинные!

— Протестую! — неожиданно заявила копия мужчины мечты, выходя вперед и одним только видом бросая вызов не только мне, но и всему обществу.

36. ГЛАВА 36

ГЛАВА 36

— Снова этот Лавар, — процедил сквозь зубы отец, волком глядя на мужчину.

— Что тебе надо, Тор? Снова неймется испортить чей-то праздник? — герцог Сард достаточно высокомерно смерил взглядом виртуального бунтаря.

— Всего лишь развеять обман! Ты же знаешь, Ник, как я не люблю, когда людям вешают лапшу на уши! — копия бывшего медленно подбирался к шару.

Публика жадно притихла, наблюдая за встречей титанов. Так и хотелось раздать попкорн первым рядам и собрать плату. А что? Монетки еще никому в игре не помешали…

Когда до сферы осталась пара шагов, доступ к ней перекрыл герцог, который одернул лацканы пиджака. Не своего пиджака, а Тора. С силой так, что ткань предупреждающе затрещала.

— Спасибо, камердинер! — поблагодарил  кивком головы граф Лавар. — А теперь отойди-ка в сторону, дай открыть людям глаза.

Сказать, что герцог напрягся – значило ничего не сказать!

Но с места не сдвинулся.

Тогда Тор повернулся к публике и протянул руку к ним жестом оратора:

— Вы тоже видите этот страх? Иначе почему Сард не позволяет подойти, верно?

— Верно! — поддержала публика сдержанно: кто кивками головы, кто шепотом за открытыми веерами, а кое-кто и не таясь.

— Довольно! Не порть вечер моей невесте.

— Твоей невесте? С каких это пор? У меня есть к тебе откровение, но для этого мне нужно подойти к шару.

— Нет, — Сард стоял стеной.

Тогда бунтарь снова обернулся к публике, используя давление общества, чтобы заставить Николаса отойти: