Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - стр. 2
Со стороны канала стоял огромный литейный завод имени братьев Томас[1], напоминавший преисподнюю. Благодаря таким заводам Черная страна[2] в период промышленной революции получила свое название: ужасный, тошнотворный и вонючий свинарник, в котором проводили будни местные работяги из Уолсолла[3].
В годы моего детства он гудел, громыхал и сутками напролет источал зловещую вонь. Потребовалось бы слишком много времени и огромные затраты, чтобы остановить гигантские доменные печи, а утром запустить заново, поэтому завод никогда не прекращал свою работу. Отходы и токсины, которые он изрыгал, были просто невыносимыми.
Эти металлургические заводы оказали огромное влияние на обстановку в городе, где я жил, и на то, как я жил. В день стирки мама вывешивала наши белоснежные простыни на веревку, а заносила испачканными серо-черной сажей и копотью. Я сидел и писал за школьной партой, которая вибрировала под ритмы гигантского парового гладильного пресса на заводе, расположенном через дорогу:
БУМ! БУМ! БУМ!
Иногда по дороге в школу я видел силуэты местных работяг, выливающих содержимое гигантских доменных печей из котла в бункер для песка. Расплавленный металл вытекал, словно лава, и тут же затвердевал, превращаясь в огромные слитки чугуна.
Чугун. Какое мерзкое и безобразное слово!
Ежедневный путь в школу был настоящим испытанием на выносливость, и я не всегда был уверен, что выживу. Удушающая гарь, которая клубилась вокруг завода и над каналом, была ужасно токсичной. Если ветер дул не в том направлении – а казалось, так всегда и было, – мелкие песчинки, попавшие в смог, летели прямо в глаза и оставались там несколько дней. Боль была невыносимой.
Я всегда говорил, что почувствовал запах и вкус тяжелого металла еще до того, как изобрели эту музыку…
В общем, я делал глубокий вдох, прижимал к себе портфель и как можно быстрее пробегал через мост. В дни, когда смог с примесью гари был настолько густым, что казалось, его можно разрезать, мозг охватывала паника, и он бунтовал против сурового испытания:
«Я задыхаюсь!»
Но я почему-то ни разу не задохнулся и всегда перебегал на другую сторону, даже если кашлял и захлебывался гарью. Затем, когда шел домой после обеда, предстояло сделать то же самое еще раз. Я привык. Такой была жизнь в Черной стране…
За жизнь было немало ситуаций, когда я чувствовал, что задыхаюсь. Годы клаустрофобии, отчаянья – долгие годы! – когда я чувствовал себя в заточении: я – вокалист одной из величайших хеви-метал-групп на планете, но все же слишком боялся признаться миру в том, что я – гей. Лежал всю ночь, не смыкая глаз, беспокоясь и мучаясь вопросом: