Моя душа темнеет - стр. 15
Ему хотелось, чтобы они позвали его играть.
Ему хотелось этого так сильно, что от этого желания ему было больнее, чем от замерзших пальцев.
– У меня есть медовый пирог. Его получит тот, кто осмелится дойти до середины реки, – объявил самый старший мальчик. Вместо ботинок его босые ступни были завернуты в тряпки, но его горделивой осанке позавидовал бы любой боярский ребенок.
– Лжец, – ответила маленькая девочка с длинными косами, выбивавшимися из-под шали, повязанной на голове. – У тебя никогда не бывает еды, Костин.
Мальчишка с вызовом вскинул голову.
– Я могу пройти дальше, чем любой из вас, – с гордостью заявил он. – А вы? Кто из вас самый смелый?
– Я, – выпалил Раду. И тотчас же об этом пожалел. Осторожный от природы, он всегда боялся боли и старался не рисковать. Именно из-за этого Лада и Богдан так часто над ним смеялись. Он никогда бы не решился пройтись по замерзшей реке.
Он уже было отступил назад, как услышал за спиной радостный возглас Богдана. И решительно шагнул вперед.
Дети оглянулись, только теперь заметив его. Костин прищурился, разглядывая дорогую одежду и кожаные сапоги Раду. Раду хотел быть его другом. Даже более того: сам до конца не осознавая, Раду хотел быть Костиным. Он хотел открыто смотреть людям в глаза, без страха, без стыда, независимо от своего положения.
Костин приподнял верхнюю губу, и Раду охватил внезапный страх, гораздо больший, чем страх перед замерзшей рекой. Он испугался, что Костин проигнорирует его или велит ему уйти. Он боялся, что дети посмотрят на него и поймут, что он не стоит потраченного времени.
– Если ты пройдешь дальше меня, получишь мои сапоги, – отчаянно выпалил Раду.
Костин лукаво поднял брови.
– Клянешься?
– Всеми святыми.
Дети, казалось, были поражены этим внезапным и неуместным заявлением Раду. Это была очень серьезная клятва, ведь святых было больше, чем Раду мог запомнить. И он знал, что нельзя упоминать их при таких обстоятельствах. Раду расправил плечи, подражая агрессивной позе Костина.
– А что ты получишь, если пройдешь дальше меня? – по тону Костина было понятно, что он считает это невозможным.
Раду улыбнулся и повторил слова Костина, заведомо лживые:
– Медовый пирог.
Костин кивнул, и они шагнули на реку. У берега лед был матово-белым и испещрен вмерзшей мелкой галькой. Раду нерешительно передвинул ногу, пытаясь понять, насколько скользкие у него сапоги.
Усмехнувшись, Костин заскользил вперед, передвигая завернутые в тряпье ноги так уверенно, как будто делал это уже сотни раз. Наверное, так оно и было.
Внимательно наблюдая за Костином, Раду двигался следом. У него стало получаться лучше, но он по-прежнему сильно отставал. Это было хорошо. Раду не собирался обыгрывать мальчика, потому что был уверен, что никакого медового пирога у него нет. Раду заметил, что люди, если их ожидания не сбываются, испытывают либо стыд, либо злобу. Он подозревал, что Костин относится к тем, кто начинает злиться, а ему хотелось быть его другом, а не врагом.