Моя чужая - стр. 20

Отвернулась — то, как Никита смотрел на меня, неожиданно смутило.

Звонок в дверь спас ситуацию.

— А вот и он!

Артём, в противоположность Никите, был одет в светло-голубые джинсы, слегка растянутый свитер, под мышкой у него была зажата папка.

— Эх, Кит, — он покачал головой, оглядывая Никиту, — ты как на похороны собрался.

Тот вопросительно приподнял брови.

— Никто так в школу не одевается. По крайней мере, в нашу. Надо быть попроще — джинсы, майка, можно даже с дырками.

— С дырками? Ну уж нет, это не мой стиль.

— Тём, ну что ты?! На мой взгляд, Никита выглядит замечательно.

— Да, только мне придётся крепко за него постоять сегодня, чтобы он не вернулся домой с разбитым носом и фингалом под глазом. Знаешь же, как относятся к ботанам.

— Только он не ботан! — я вдруг почувствовала обиду за своего друга.

Никита совсем не такой. Он запросто расправится с любыми обидчиками.

— Мне было бы неловко идти рядом с таким пижоном, — продолжал Артём, пальцами оттопыривая лацканы пиджака друга.

Я топнула ногой, собираясь возразить, но Никита опередил меня:

— Арт, мне абсолютно безразлично, кто что обо мне подумает. Единственное важное мнение — это моё, а я считаю, что в первый день школы должен выглядеть так, как выгляжу. Если тебе неприятно идти рядом со мной, то я не расстроюсь.

— Артём, ну в самом деле! Никита совсем недавно в Москве и ещё не освоился. Отстань от него.

— Да я просто не хочу, чтобы над моим другом смеялись. Он ведь так ни одну девчонку не закадрит.

— Закадрит? — я аж задохнулась от возмущения, вопросительно поглядела на Никиту. — В школе надо не об этом думать!

Парни и я вместе с ними рассмеялись над моими словами — словно я была какая-то училка. А на самом деле я вдруг поняла, что не хочу видеть своего лучшего друга увивающимся за одной из моих одноклассниц. Никита мой, и всё.

Мы вышли из дома, мама выглянула в окно, помахала нам рукой.

— Мальчики, сразу после школы Оля должна быть дома. Лето закончилось!

7. 6

Полтора года спустя

Я могу тебя очень ждать,

Долго-долго и верно-верно,

И ночами могу не спать

Год, и два, и всю жизнь, наверно!

(Эдуард Асадов)

Никита

— Оль, ты специально кладёшь туда кирпичи? — Артём перекинул рюкзак с одного плеча на другое.

— Ага. Специально, чтобы ты качал мышцы. — Оля рассмеялась, взяла меня под руку. — Вот Никита никогда не жалуется.

— Безропотность — это слабость характера, — пробурчал Артём, вызывая у меня только усмешку.

Я готов был таскать Олькин неподъемный рюкзак хоть каждый день, и мне было плевать, сколько он весил. Мой лучший друг просто любил ворчать и поддевать меня, на что я совершенно не обижался. За прошедший год наши приятельские отношения превратились в крепкую дружбу. С Артёмом было интересно. Он никогда не робел и делал то, что желала его душа. То, на что я никогда бы не решился по причине разницы в воспитании, он делал с завидным легкомыслием, вызывая у меня зависть. Например, Тёмка запросто мог слинять с уроков, притворившись больным, и ему все сходило с рук, едва он поднимал на учительницу невинный взгляд своих голубых глаз. Он никогда не делал уроки, не заучивал нудные химические формулы и геометрические теоремы, вместо этого списывал все у отличников, которые его к тому же снабжали шпаргалками. Артём был любимчиком у обеих наших мам — моей и Ольгиной. Иногда мне казалось, что и наша подружка слегка влюблена в Артёма, хотя я отказывался думать об этом. Оля мне нравилась, и я только и ждал момента предложить ей стать моей девчонкой. Если б мы не жили на одной лестничной клетке, то у меня, наверное, совсем не осталось бы времени, которое я мог провести с девчонкой наедине — Арт постоянно был рядом.