Моя. Чужая. Истинная - стр. 18

– П-прекратите, Марта не может д-дышать, – нашла в себе смелость и кинулась вперед, цепляясь за жесткие пальцы мужчины.

От соприкосновения кожи к коже меня по началу прострелило током, проходясь всплесками по венам, но я сдержала дрожь, зародившуюся внутри тела. Все усилия мои были направлены на освобождение Марты, но даже их не могло хватить на ослабление чужой сильной хватки. На удивление мужская рука вдруг разжалась, а Марта упала на колени, ударяясь ими о твердый дощатый пол, надрывно закашлялась, судорожно наполняя легкие желанным воздухом.

– Выйди наружу, масойя, ты не должна вмешиваться в мои дела, – совершенно не обращая внимания на страдания женщины, мужчина повернулся ко мне и обратился чуть более ласковым тоном. – Мне стоит заняться твоим воспитанием, это никуда не годится.

Я тяжело дышала, приходя в себя, не способная помочь Марте, но она вдруг резко ожила и подняла голову.

– Масойя? – раздался ее хриплый после удушья голос, на ее лице отразилось неподдельное изумление.

Вот только все эмоции исчезли, сменяясь страхом, когда волколак низко зарычал, словно не давая позволение открывать рот, пока не спрашивают.

– Я… – засипела, на меня откатом пришло озарение, что сейчас я противостояла самцу, чье положение выше моего.

За это меня ждет наказание, которое определит степень его гнева. Не знаю, что задумал альфа Райдзен в отношении нагваля Айвена, но думается мне, что всё завершится выкупом, как это было в прошлый раз, когда на его месте лежал кицунэ, за которого мне всыпали десять плетей по животу. Я стиснула руку, чтобы в тоске не коснуться живота, и быстро отошла обратно в угол, по привычке опуская покорно голову.

Воцарилась тишина. Я чувствовала на себе внимательный взгляд голубых глаз Айвена, но прогонять повторно он меня не стал.

– А теперь отвечай, старая. Что за чушь ты мелешь? Обычный медведь и задрал волколака? Ты в своем уме? Почему о их смерти не доложили в Совет Старейшин?! – прорычал яростнее, настроение у него основательно отчего-то испортилось.

От такого злого тона вздрогнула, но ни звука из себя не выдала, стараясь не отсвечивать.

– Так мы написали, – сглотнула продолжавшая сидеть у стены Марта. – В Совете Права обещали разобраться.

Помню, какое это было потрясение для поселения. Смерть каждого члена стаи – горе, а уж старейшин, да еще и двух – значит, быть беде. Особенно тех, кто отвечал за судебную систему и распределение довольства.

– Какой еще Совет Права? Я говорю о смерти старейшин, причем двух одновременно. Вы должны были доложить не этим рыжим пройдохам, а в Совет Старейшин. Или вы здесь в глубинке совсем ополоумели?