Моя чокнутая еврейская мама - стр. 4
Проблема(ы):
1. Юбка, о которой идет речь, была куплена в 2003 году и последний раз налезала на меня, когда я училась в десятом классе.
2. Оная юбка никуда не делась! Она преспокойненько висит себе в мамином шкафу, потому что в том случае, если мама не делает большие глаза по поводу моей неадекватной реакции на вопрос о зеленой юбке, она иногда говорит: «Когда-нибудь эта юбка снова станет тебе впору».
Поэтому, когда мама спрашивает: «Кейт, а почему ты не носишь эту чудную зеленую юбочку?» – я слышу: Кейт, ты растолстела. Срочно займись фитнесом, жирная корова, и она это знает. И аналогично, так как, насколько мне известно, мама переживает по поводу своего (огромного) бюста, когда я говорю: «Мама, почему бы тебе не сходить в „Виктория сикрет“? Тебе же нравятся их бюстгальтеры!» – то знаю, что она слышит: ХА-ХА! «Виктория сикрет» не выпускает лифчики на широких лямках, способных удержать эти огромные бидоны для молока!
Если вы достаточно близки со своей мамой, то у вас волей-неволей возникает нечто вроде тайного языка, понятного только вам двоим. Этот язык способен наделить любую самую обычную вещь скрытым смыслом, достаточно взрывоопасным, чтобы вызвать с помощью одного-единственного слова приступ глухой ярости. Например, слова «юбка».
Правда, тайный язык используется не только для скрытых оскорблений. Бросив на маму взгляд через стол, я могу понять, что мы обе пытаемся определить, что представляет собой сидящая рядом пара: это папа с дочкой или богатый папик со своей протеже.
Благодаря этому языку я могу молча дать понять: ГОСПОДИ БОЖЕ МОЙ, что за отвратная еда! И как бы сделать так, чтобы спокойно убраться, не съев ни кусочка и не обидев нашего нового соседа? OЙ НЕТ! МЕНЯ СЕЙЧАС СТОШНИТ! И получить мамин молчаливый ответ: Все нормально, у них есть собака. Следуй моему примеру и скармливай ей все маленькими кусочками под столом. Правда, до этого я вполне могла додуматься и своим умом, поскольку собака, о которой шла речь, была раскормлена до безобразия.
Именно наш тайный язык позволяет нам лаяться из-за дурацкой зеленой юбки, совсем как Мел Гибсон – с раввинами, и в то же время знать, что в трудную минуту мы сможем лечь ради друг друга на рельсы, а если понадобится, даже отказаться от утягивающего белья.
Язык этот, безусловно, свидетельствует о том, насколько мы с мамой близки, поскольку подобного уровня понимания невозможно достичь без взаимной безоговорочной любви. И все же иногда мне хочется ткнуть ее кулаком прямо в яичники.
Это Кейт Элинор Фридман-Сигел, сука
Вот несколько ключевых моментов детальной системы маминых взглядов на мою жизнь: