Моя бывшая будущая невеста - стр. 43

- Не думаю, что это хорошая идея, Давид...

-Не бойся, я тебя и пальцем не трону. Только деловые отношения, ничего личного.

Потому что ты сама будешь меня умолять.

Сегодняшняя ситуация показала, что я все ещё что-то чувствую к Богине. Но какие это чувства: страсть и похоть, желание трахнуть и закрыть гештальт, или же просто желание отомстить, - я не знаю. Разбираться буду на ходу.

Тея открывает рот, чтобы что-то сказать, но ее прерывает входящий звонок мобильного.

Богиня достает телефон, один взгляд на дисплей, и я моментально зверею.

Потому что на экране улыбающийся мужик, напоминающий голливудскую кинозвезду. И подписан он «Захар» и красное сердечко рядом.

Сердечко, мать его!

- В девять утра. С документами. Без опозданий, - чеканю на ходу, запрыгивая в машину и стартуя с места, пока не натворил дел. Потому что во мне резко проснулось первобытное желание взвалить свою женщину на плечо и утащить в свою берлогу. Где я ночь напролет буду вытрахивать из ее головы всяких Захаров с сердечками.

Ничего, Богиня, ты его забудешь! Моей будешь!

20. Глава 20

Давид

Тихий стук в дверь кабинета оглушительно хреначит по мозгам. Спал сегодня от силы часа три - никак не мог уснуть, постоянно прокручивая в голове события вчерашнего вечера и реакцию Теи.

Очень не понравилось, как она прикрыла голову.

Очень.

Потому что мне знаком такой жест, и он означает только одно: с уверенностью в девяносто процентов могу сказать, что в прошлом кто-то поднимал на нее руку. И я всю ночь мучился от желания найти эту мразь и вырвать руки с корнем.

А еще чертов адреналин! Он всегда гуляет в крови после вот такого мордобоя, и раньше я всегда справлялся с ним с помощью секса. Семь лет назад с Теей, а потом со случайными любовницами.

Но именно этой ночью не хотелось никаких случайных баб в моей постели. Хотелось ее одну. Такую трогательную и потерянную.

Но кое-что останавливало.

Захар с чертовым сердечком возле имени. И жаркие картинки того, как он утешает Тею, как помогает ей справиться с ее адреналином.

Хреначу кулаком по столу, скидывая какие-то бумаги на пол. Я же ненавижу ее! Ненавижу! За то, как она поступила со мной! За то, как асфальтоукладочным катком прошлась по моей гордости! За то, что предала!

Я все эти годы, думал, что ненавижу.

А на самом деле хочу. Безумно. Пошло. Горячо. И порой даже грязно.

Стук повторяется, и в кабинет заглядывает причина моей ночной бессонницы.

- Извините, Давид Тагирович… - тянет Тея тихим и мелодичным голосом, а я в красках представляю, как она будет извиняться. Прямо здесь, на коленях, у этого стола. Так, как раньше, когда мы были счастливы, и нам обоим сносило крышу друг от друга.