Моя борьба. Книга вторая. Любовь - стр. 7

Я наклонился и поцеловал ее в пухлую щечку.

– Без целуев! – сказала она.

Я засмеялся.

– Можно я тогда тебя поцелую, Ванья?

– Нет! – сказала Ванья.

Мимо нас немногочисленным, но непрерывным потоком двигались люди, в основном во всем светлом: в шортах, футболках, сандалиях; на удивление много полных, и почти ни одного прилично одетого.

– А мой папа в тюрьме! – с удовольствием завопила вдруг Хейди.

Ванья повернулась в коляске.

– Нет, не в тюрьме! – сказала она.

Я снова рассмеялся и остановился.

– Надо маму подождать, – объяснил я.

«У тебя папа – в тюрьме», – так говорят дети у Хейди в саду. Ей кажется, что это похвальба выше не придумаешь, и она говорит так, когда хочет похвалиться мной. Когда мы последний раз уезжали с нашей дачи, Хейди, как рассказала Линда, похвасталась так даме, сидевшей за ними в автобусе. «А мой папа в тюрьме!» Поскольку меня там не было – мы с Юнном остались стоять на автобусной остановке, – то неопровергнутое утверждение так и повисло в воздухе.

Я наклонил голову и рукавом футболки стер пот со лба.

– Папа, еще билет дашь? Еще игрушка? – спросила Хейди.

– Нет, конечно, ты уже выиграла мышку.

– Ну еще!

Я отвернулся и увидел, что к нам идет Линда. Всем довольный Юнн спокойно сидел в коляске в своей панамке.

– Все в порядке? – спросил я.

– Вроде бы. Я промыла укус холодной водой. Но Юнн устал.

– Поспит в машине.

– А сколько сейчас времени, не знаешь?

– Примерно полчетвертого, наверно.

– Дома будем в восемь?

– Где-то так.

Мы еще раз пересекли насквозь всю небольшую «Сказочную страну», снова миновали пиратский корабль – спереди помпезный деревянный фасад, сзади лазилка с подвесными лесенками и переходами, на площадках стояли где-то однорукие, а где-то одноногие воины с мечом и в чалме, – затем мы прошли вольер с ламами и другой, со страусами, заасфальтированный пятачок для катания на детских машинках и наконец спустились ко входу, где обнаружилась полоса препятствий, то есть конструкция из бревен, заборчиков и сеток, плюс тарзанка, плюс катание на ослике, где мы залипли. Линда подхватила Хейди, отнесла ее в конец очереди и натянула ей на голову шлем, а мы с Ваньей и Юнном издали наблюдали за ними.

Осликов всего имелось четыре, вели их родители сами, и, хотя дорожка была каких-нибудь тридцать метров, все проходили ее подолгу, потому что ослы не пони, они вдруг встают и стоят. Обескураженный родитель изо всех сил тянет уздечку, но осел и ухом не ведет. Родитель пихает осла в бок, тот ноль внимания. Какой-то малыш уже плакал. Все время громко кричала билетерша, давая советы родителям. «Сильнее тяните! Сильнее! Ну! Не так, а сильно! Во-от!»