Моя борьба. Книга четвертая. Юность - стр. 38

– Может, ты их интересуешь, – предположил Нильс Эрик.

– А ты, хочешь сказать, нет? – спросил я.

– Хм, я… – он с шумом выдохнул. – Слушай, хочешь, поехали со мной?

– А куда?

Он пожал плечами:

– Может, на ту сторону фьорда? Или в Хеллевику?

– В Хеллевику я бы съездил, – ответил я, – а ту сторону и отсюда видно.

Нильс Эрик оказался походником – по его собственным словам, он попросился сюда на работу, потому что его манила природа. Он привез палатку и спальный мешок и собирался каждые выходные выбираться в поход. Может, и я к нему присоединюсь?

– Хотя нет, не каждые выходные, – он с улыбкой взглянул на меня, когда мы ползли в его желтой машине по берегу фьорда.

– Это не совсем мое, – сказал я, – так что я, наверное, воздержусь.

Он кивнул.

– Я так и подумал, – сказал он, – но что привело сюда тебя, горожанина в костюме и галстуке?

– Я буду писать, – сказал я.

– Писать? – переспросил он. – И что же ты собрался писать? Бланки заполнять? Заявления? Напоминалки? Письма? Лимерики для «Девяти часов»[17]? Отзывы читателей?

– Я над сборником рассказов работаю, – сказал я.

– Рассказов! – удивился он. – Это же Формула-1 для литератора!

– Это так называется? – спросил я.

– Нет, – он засмеялся. – Вообще-то нет. По-моему, так называют стихи. Это кто-то из Спонтанных поэтов[18] так сказал.

Я этого не знал, но промолчал.

– Но тогда почему б тебе не сходить со мной в поход? Хотя бы пару раз, на выходных. Тут потрясающий заповедник недалеко – до него всего-то час ехать.

– Вряд ли. Если я хочу, чтоб что-нибудь получилось, надо работать.

– Но природа! Чудесное Божье творенье! Все эти цвета! И растения! Об этом и напишешь!

Я разразился издевательским смехом.

– Я не верю в природу, – сказал я, – это клише.

– О чем же ты тогда пишешь?

Я пожал плечами:

– Я только начал недавно. Но если хочешь, могу дать почитать.

– Давай!

– Завтра принесу.

В деревню мы вернулись около восьми вечера. Светло было как днем. Небо над морем казалось таким огромным, что я его несколько минут разглядывал, перед тем как войти в дом. Оно было пустым, глазу не за что зацепиться, и тем не менее я подумал, что оно мягкое и доброе и желает живущим под ним людям добра. Может, это оттого, что горы выглядели такими жесткими и беспощадными?

Я перекусил, закурил и, налив чаю, засел проверять задания.