Мой злой оборотень - стр. 5
Назови мне хоть одну причину! Да если бы я её ещё и знала. Уэйн молчал, сверлил меня внимательным взглядом. Биение сердца и глаза цвета янтаря – единственное, что выдавало в нём хоть какое-то волнение.
Скривилась, обнажая клыки.
– Ты же не убьёшь первую любовь своего брата, – нашлась я, царапая кончиками ногтей его пальцы в жалких попытках вырваться.
Кто сильнее: вампир или оборотень? Так или иначе я проигрывала Уйэну, потому что не могла разобраться со своими способностями.
– Слабо, Клара, очень слабо. Если это единственная причина, по которой я должен тебе помочь, то у тебя просто нет шансов. – качнул головой, разжимая руки. – К счастью, у меня есть предложение, как раз для вампира.
– А что, другие уже не хотят сотрудничать? – оскалилась я и тут же прикусила язык. Злить Уэйна себе дороже, он может с лёгкостью передумать. Во что там превращаются вампиры, когда умирают? В прах? В мышь летучую?
– Я бы в твоём положении не был настолько саркастичен, – отошёл к стене, скрестив мускулистые руки на груди, смерив меня презрительным взглядом, даже на забредшего таркана люди смотрят радушнее. – Вампиры в северной части города что-то замышляют.
– О, разве великий и могучий альфа их всех не изгнал? – да, Клара, молчание это совсем не твоё.
Цокнул языком и почесал пальцами переносицу, явно удивляясь моей непроходимой тупости или наглости. Хотя последнему я поражалась сама, откуда только взялось. Это обращение раскрывает мой характер? Или тот факт, что я во второй раз могла умереть? И наверное уже совсем навсегда?
А вампиры плачут по своей прежней жизни? Нет? Потому что у меня ещё не было времени оплакать себя прежнюю…
– Ты вообще не разбираешься в том, во что вляпалась, – его губы искривились, на долю секунды глаза вновь зажглись янтарным светом, а затем потухли. – Я сдержу своё обещание, но тебе взамен придётся выполнить для меня пару сложных задач и добыть нужную информацию.
4. Глава 4
– Клара, Клара, – он стоял здесь, по центру моей комнаты, заведя руки за спину, и брезгливым взглядом блуждая по обстановке моего жилища. Выражая всем своим видом презрение и негодование, на какое только был способен. На меня старался не смотреть. Его челюсти плотно сомкнулись, а глухое рычание вырвалось из горла.
Уэйн молчал вот уже тридцать минут, чем нервировал и сводил с ума. Знал же от Алекса наверняка, что моё терпение кончается быстрее, чем догорает спичка. Уэйн же был из тех людей, если нас можно так назвать, терпеливых. Он мог выжидать часами, днями, годами нужного для него момента.