Мой Ванька - стр. 92
– Ну-ка сядьте! – приказываю я, и он послушно садится. Делаю разные движения, которые мне подсказывает интуиция, вернее – кто-то сверху. Грею полем. Ну вот… Вроде всю энергетическую дрянь убрал.
– Теперь полегчает, – говорю удовлетворённо и, видя его недоверчивый взгляд, добавляю: – Не сомневайтесь! Полегчает!
– Спасибо, – хрипит он.
Захожу в ординаторскую.
– А… Храбрый прогульщик прибыл! – приветствует меня дежурный невролог, пышный мужчина лет сорока, Борис Васильевич. – Ну привет! – внимательно смотрит на меня и делает заключение: – Лицо вроде не помятое, глаза не красные, перегара нет. Что, так плохо погулял?
– Не понял…
– Нет, я понимаю – дело молодое! – он хихикает и хлопает меня по плечу. – Ладно, мы тут всё понимаем. У каждого по молодости загулы были.
– Да я был не в загуле…
– Ладно-ладно… Здесь все свои. Все всё понимают, – и масляно улыбается.
Всё ясно. Кто-то пустил сплетню, и публика её восприняла на «ура». Очевидно, следствие большой любви коллег.
– Ну ладно, я к Синяеву, – бросаю я, не желая оправдываться. Надеваю халат и выхожу из ординаторской.
– Молодец! – звучит мне вслед. – Грехи надо замаливать!
– Здравствуйте, Саша! – приветствует меня пожилая медсестра, тоже Вера, как и в Булуне, но Тимофеевна. – У вас что-нибудь случилось?
Она смотрит на меня с явным сочувствием, поэтому, понимая, что Воронов, конечно, никому не докладывал про визит к нам с Ванькой, решаю ей объяснить.
– Вера Тимофеевна, у моего младшего брата очень сильное воспаление лёгких. Даже Юрий Степанович приезжал. Вот два дня я… был при нём.
– Вот сволочи! – это говорится явно от души. – А Алсан про вас такого наплёл!
Всё понятно. Она с потрохами сдала мне одного из врачей, Альберта Александровича, которого все зовут сокращённо Алсан. Это большой вальяжный мужик с алыми, будто жирными, толстыми губами. У нас с ним сразу возникла взаимная антипатия. Терпеть не могу обсуждений всяких сальностей! А он, как я понял, бабник-теоретик.
– Уже знаю, – устало говорю я. – Да бог с ним! И Бог ему судья.
После сеанса с Синяевым сижу прямо на посту у Веры Тимофеевны и, обжигаясь, хлебаю растворимый кофе. Очень приятно, что она сама пригласила и приготовила.
– Вы не расстраивайтесь, Саша, – тихонько воркует медсестра, одновременно делая пометки о процедурах в историях болезни. – Люди всякие бывают. Хороших, конечно, больше… А сплетню пустить – дело нехитрое и неумное. Ум человека определяется вовсе не полученным им образованием. В наше время образование получить несложно. Ум человека в его душе. Поверьте мне, немолодой женщине. Всякого повидала.