Мой сводный зверь - стр. 30
— И что бы было? — понизил голос.
— Может, не стояли бы тут с взаимными упреками, — пожала она плечами.
— А может, все было бы хуже? — усмехнулся я. — Уверена, что предпочла бы узнать, променяв на ту жизнь, которая у тебя есть?
Зря я подпустил ее к себе…
Потому что ее взгляд завораживал. Она глядела в мои глаза, стараясь не моргать, будто боясь пропустить что-то важное. Почувствовала слабину, не иначе. Не один мой зверь тут вознамерился биться в закрытые двери. С другой стороны стояла Карина, готовая их просто открыть. А еще ее запах вдруг стал таким призывным и разрешающим. Я стоял перед ней в одних штанах, под которыми даже трусов не было, и ее глаза говорили мне «да».
Она хотела узнать.
Я даже не осознал, как схватил ее и вжал задницей в столешницу, прижимая собой. Карина не издала ни звука. Задержала дыхание и напряглась, откидываясь назад, но я обхватил ее за шею и вернул себе, останавливаясь у самых ее губ. Мы замерли на волосок друг от друга, тяжело хватая воздух. Я не мог надышаться запахом ее испуганного желания, а она боялась выдать себя даже взмахом ресниц… Но я снова ошибся на ее счет. В следующий вдох она обвила меня руками за шею и сама прижалась к моим губам своими.
В глазах потемнело. И мир разлетелся на куски. Все, что осталось — ее вкус, запах, звук бьющегося сердца и срывающееся дыхание. Ох, как она боится! И все равно прыгает мне в лапы! И я дал этим лапам волю — обхватил ее за бедра и усадил на столешницу, вжимаясь меж ее ног. Это все было слишком. Неожиданно, опасно… и так хорошо, что не отказаться. Из головы вылетело все, что мешало. Я жмурился, провалившись в ощущения с головой. Карина отвечала. Но лишь до поры… Пока не поняла, что я не намерен тормозить. Она сжала ноги на моих бедрах слишком сильно, соскользнула ладонями с плеч и протестующе уперлась ими в грудь.
Пришлось ударить по тормозам. К сожалению, о столешницу вышло громко и сильно, аж кулак заболел, но это и отрезвило. Я отстранился и навел резкость на ее испуганном лице:
— Ты издеваешься? — прорычал ей в губы.
В штанах стало тесно до боли, а в груди взорвалось от злости.
— Прости, — залепетала она, часто моргая. — Все слишком…
— Если тебе еще раз захочется меня тронуть, — процедил я, перебивая, — почитать мне морали, разобраться в моей жизни — приходи сразу ко мне в комнату, раздевайся и раздвигай ноги. А потом учи жизни. Тебе ясно?!
Ее звонкая пощечина была лучшим лекарством в данную секунду. Вот даже не сомневался в ней ни разу! Злость схлынула вмиг. А я оттолкнулся от стола и направился в комнату. А потом на улицу. Холодный воздух завершил терапию, остужая воспаленные ожидания. Только горящую с одной стороны морду почему-то перекосила довольная усмешка.