Мой шейх - стр. 23
И тут поселенцы и вовсе обезумели. Начали выкрикивать что-то и указывать уже на Амину. А затем кто-то подошёл к уже знакомому мне столбу с цепями, чтобы разомкнуть обручи оков…
Кемаль и бровью не повёл. Кивнул, не оборачиваясь, не обращая внимания на рыдания Амины. Обвел взглядом ликующую толпу.
Это было похоже на убийство на арене Колизея. Император спустился на арену, чтобы собрать все овации – как же, подарил развращенной толпе зрелище. И даже не бои гладиаторов, нет – убийство беззащитных рабов…
- Признаешь свою вину? – сухо, даже с каким-то скучающим выражением лица спросил Кемаль у оцепеневшего Дубая. – Кто дал тебе эти записки?
Я считала себя человеком, для которого собственное благополучие всегда будет на первом месте. Особенно сильно это проявилось тогда, когда я вырвалась из-под опеки деспотичного отца. Словно открылись глаза на все эти манипуляции сознанием и традициями. Тогда я поклялась сама себе, что никто больше не сможет и не посмеет управлять мною.
Но то, что происходило сейчас, сломало меня за считанные секунды. Так легко и без усилий, как никогда бы не смог сам Кемаль, если бы решил меня высечь снова.
Дышать было трудно. Ноги не слушались. А я шла вперед, понимая, что на фоне всего происходящего моё душевное спокойствие уже не имеет прежней ценности. Что я не смогу жить, зная, что не остановила это безумие, виной которому сама же и стала.
Дубай смотрел в глаза Кемаля. Смотрел, не замечая, что по щекам текут слезы. Каждый крик Амины, которую сейчас распинали на перекладине для порки, заставлял его тело содрогаться, и только усилием воли он не повернул голову.
- Я сам их написал.
Наверное, ничто не могло вызвать ярости дикой толпы так сильно, как это признание.
- Известно ли тебе, несносный мальчишка, - сощурился Кемаль, - что рабам запрещено знать грамоту? Ты скрыл свои познания от своего хозяина, как и Амина – от своего? Ты знаешь, что ей грозит за такое?
- Она ни при чём. Я обучился грамоте сам, шейх. Я один должен нести наказание!
- Почему ты не говоришь правду, Дубай? – Аль Мактум скосил глаза, остановив меня своим взглядом, но не задержав внимания. Он вёл себя так, будто не заметил. – Ты должен был прийти ко мне и сказать правду. Ты хотел помочь бежать моей личной рабыне!
- Я понесу наказание сам, - Дубай смахнул слезы, оставив на лице пыльный след, - но молю тебя пощадить Амину. Она была мне сестрой!
- Тем хуже для тебя, - Кемаль поднял глаза. – Мерхан-бей, ты можешь обратиться ко мне с просьбой. Если сам накажешь эту женщину.
- Сделай это ты, мой шейх, - поклонился лысый араб. – Это будет лучший урок покорности для неё.