Мой рыцарь-зверь - стр. 22
Его передергивает при упоминании Марты, на мгновение он выставляет вперед руки, словно защищаясь, и свистящим шепотом сообщает, что не выносит проституток. Тут я его понимаю - у меня тоже блуд вызывает, мягко сказать, брезгливость.
«Я лишь хотел, чтобы меня любили, меня, - с горечью повторил он. - Когда-то это не казалось невозможным».
Я решила, что у него в юности был неудачный опыт. Видимо, его как-то особенно задела лживость шлюх. Однако Адам не стремится одеться приличнее – с топором упражнялся, например, в одних штанах - этим их, видимо, и привлекает.
А его руки; вы знали? Почему я раньше не замечала?! Как увидела у него эти шрамы на руках, ночь почти не спала. Какая жестокость! Кто знает, что еще Адам вынес?
Словно нарочно ему постарались жизнь испортить! Думаю - не провел ли он всю юность в тюрьме? Он отнюдь не тихоня по натуре, но порой очень уж сдержан, будто скован по рукам и ногам.
Баронесса встает и взволнованно ходит взад-вперед по комнате.
- Понимаете, этот человек видит счастье в женщине - это сейчас такая редкость! В нем так велика потребность дарить любовь; именно дарить, а не только брать. Думаю, если бы он себе разрешил - долго не устояла бы перед ним таинственная барышня. В нем столь многое завораживает. Ну и пусть он некрасив; он прекрасен своей любовью! Какая душа - огромная, нежная и страстная!
«Ты ведь к НЕЙ ездил по вечерам? – спрашиваю его. - К той, которую любишь?» Кивает.
«И о чем вы говорили?» - мне вдруг показалось, что он обманул сам себя, вольно или невольно. Слишком уж сильно надо любить, чтобы не требовать ничего взамен!
«Я не подходил к ней».
«Ты смотрел на нее издали… каждый день? И все?!» - не могла поверить я. Он снова кивает!
Тереза рассказывает, выделяя голосом главное и размахивая руками. А я сейчас прячу лицо в ладонях, вспомнив Минну, которая каждый вечер тявкала на кого-то невидимого! И ловлю каждое слово кормилицы.
«А почему перестал ездить?» - вспоминает она.
«Я не нашел ее».
- Тогда он и загнал коня, получается, - подводит итог баронесса. - Я вызвалась ему помочь, но он наотрез отказался назвать ее имя и род. Я высказала несколько предположений, но сама чувствовала, что это все не те девицы, что могли бы привлечь внимание такого человека. Я пожалела, что не проследила, куда он ездил…
- Теперь вы покраснели, - заявляет кормилица. - Сегодня, очевидно, будет дождь; не болит ли голова? Прошу вас, выпейте еще немного вина. Как вы добры, как близко к сердцу принимаете все, что касается этого несчастного человека!
Я не нахожу, что ответить и молча делаю еще глоток. Тереза продолжает рассказ: