Мой район! - стр. 24
– Э-э… Щенок! – тявкнул тот, затрепыхавшись. – Что творишь, сопляк? Я т-тя щас!
Отмахнувшись, я коротко двинул ему кулаком под ребра, отчего тот сразу заткнулся. Затем ухватил алкаша за шиворот и, прилагая все силы, потащил к выходу – благо тот сопротивлялся как-то совсем слабо. Открыв дверь, я выставил его наружу, добавив хорошего пинка под зад.
– Еще раз здесь увижу, что-нибудь сломаю! Понял? – спокойно добавил я, затем захлопнул дверь. Мать стояла и смотрела на меня растерянным взглядом. В глазах ясности не было.
– Ма, ты чего тут устроила? – разозлился я, обернувшись к женщине.
– Антон… – заплетающимся языком пробормотала она, глядя на меня рассеянным взглядом. – Ты зачем это сделал, а? Дядя Ваня – мой друг…
– В задницу таких друзей!
– Много ты понимаешь… – видно было, что разговаривать бесполезно. На пьяную голову вообще разговоры – тухлое дело.
– Ма, иди-ка проспись. – сказал я, одновременно заприметив дверь в ванную. Направился туда, чтобы вымыть грязные руки.
И тут наконец-то увидел себя в зеркало.
Да-а, зрелище, конечно, любопытное. Если бы я молодой себя где-нибудь увидел, тоже бы прицепился. Смазливое лицо с непонятным выражением, дурацкая лохматая прическа, полные розоватые щеки. На лбу ссадина с засохшей кровью, треснутая губа, под носом тоже следы вытертой крови. Да и одет я был как-то старомодно. Но отдаленно во взгляде угадывалось что-то мое, прежнее.
Раз я попал в лихие девяностые, нужно срочно менять имидж, иначе так ко мне каждая собака будет приставать. Что там в то время было модно?
Быстро умылся, вымыл руки. Снял грязную одежду, переоделся.
Квартира была двухкомнатной. С весьма неплохим ремонтом. Но я сразу заметил, что за порядком в последнее время тут никто не следит. Задался вопросом – а где же отец? Почему-то тут чужая память упорно молчала. Ну, ничего, разберемся.
На кухне раздался звон то ли бутылок, то ли стаканов. Направился туда, задумчиво осмотрелся.
Небольшой обеденный стол как попало был заставлен пустыми консервными банками из-под шпрот и кильки «в томате», ломтями серого, раскрошившегося хлеба, почти пустая двухлитровая банка с маринованными помидорами и связка зеленого лука. Стояли две пустые бутылки из-под «Столичной», граненые стаканы. На холодильнике стоял небольшой радиоприемник, откуда противно хрипела Пугачева.
В раковине уже новая жизнь завелась, а кухонные шкафы были как попало завалены посудой, продуктами и разнообразной утварью. Повсюду крошки, на полу мусор. Так и мыши скоро заведутся!
Мать, пошатываясь, пыталась найти хоть немного водки, но ее там не было.