Мой Пушкин - стр. 6
В-третьих, говорить о «завершении эпохи холодной войны и мирового идеологического противостояния» тоже несколько наивно, особенно если иметь ввиду распад СССР, после которого каждое отделившееся государство было вынуждено из мирного сосуществования вступить в систему «идеологического противостояния», а то и открытой войны. Отрезвев от «преобразований» народы поняли, что эпоха холодной войны не завершилась, а только сделала очередной шаг. А «горячих конфликтов» стало не меньше, а в разы больше.
В-четвёртых, столь же наивно полагать, что «к началу XXI века ушли в прошлое и терзавшие философию на протяжении последних столетий революционные идеологии». Они ещё напомнят о себе. А вот что касается русской философии, то она к началу XXI века сделала огромный шаг не вперёд, а назад, вновь сдав свои позиции теософии, и снова превратившись в служанку теологии. С 90-х годов прошлого века большинство учебников по философии всё чаще стали напоминать учебники теософии. И пока сами философы сомневаются, является ли философия наукой, теология на государственном уровне была признана научной дисциплиной. Конечно, о революционных идеях в философии тут и заикаться было бы странно.
Исходя из этого становится также понятна наивность следующего заявления Труфанова:
«Впервые за полтора тысячелетия философия осталась наедине с собою и вздохнула свободно. Она наконец-то перестала быть чьей-то прислугой и обрела возможность заняться наведением порядка в своём собственном хозяйстве».
Увы, это весьма и весьма поверхностный взгляд на состояние русской философии человека, считающего, что причины, дискредитирующие философию, имеют временный, а не постоянный характер. Это притом, что он назвал пока только две из четырёх существующих дискредитирующих причин. Возможно, Труфанов считает, что исчезновение партийной цензуры, которая присутствовала в СССР, сделало русскую философию свободной. Увы, это не так. Исчезновение партийной цензуры сделало философию свободной только от партийной цензуры. Но в природе не бывает пустых мест, они тут же заполняются другим содержанием. Из социалистической и атеистической страна практически в одночасье стала капиталистической и религиозной. Одна идеология была заменена другой. Всего лишь. Очень наивно полагать, что философии это никак не коснулось. Называть это свободой философии я бы повременил. Хотя, конечно, издавать сегодня можно что угодно, особенно за свой счёт. Капитализм всё-таки. Конечно, трудно поспорить с тем, что определённых свобод стало гораздо больше: публикуй, что хочешь. Но уголовная ответственность за оскорбление чувств верующих на всякий случай у нас вступила в силу. А, кроме того, само по себе слово сильно теряет свой вес там, где трибунов просто перестают слушать, так как каждый имеет свою трибуну, с которой вещает, не слушая остальных. Это заслуга интернета. Примерно в такой ситуации находится сегодня современная русская философия. Свобода это или анархия? Сказать не берусь, ведь кто-то видит и в анархии свободу, а кто-то даже назовёт её матерью порядка. Хотя я, в принципе за свободу слова.