Мой препод - Лёд - стр. 4
Лев умный, успешный, здравомыслящий. Ему всегда и везде рады.
А он выбрал кирзовые сапоги и овсянку?
Странно это. Сколько бы ни пыталась что-то выяснить, так и осталась ни с чем.
– Громова, – слышу бархатный голос, который тут же расходится по венам приятными воспоминаниями. – Вы с нами вообще? Мы вам не мешаем?..
Перевожу на симпатичного преподавателя взбешённый взгляд. Нервно улыбаюсь и поправляю волосы. Если не ошибаюсь на потоке около пятидесяти студентов.
Почему он ко мне привязался?
– Правильно ли выбрана техника выполнения чертежа, Юлия? – спрашивает Лев и обводит рисунок на электронной доске с помощью инфракрасной указки.
Уставляюсь прямо перед собой.
О-хо-хо, блин.
Чертёжник из меня, как правильно заметил Мистер Лёд, мягко говоря, никакусенький. От слова «чёрт», по всей видимости. А должно быть как производное от глагола «чертить». В этом-то вся и разница.
Облизываю губы и психую. Выглядеть дурой при всём потоке я не привыкла. До сегодняшней лекции в связи с обменом слюной Рудакова и гусыни из клуба, я была просто жертвой абьюза, а сейчас ещё и глупой стала?
В целом, мне на мнение окружающих всегда было… мягко скажем, фиолетово. Но так как в подрыве моего имиджа виноват не кто иной, как Демидов, я начинаю беситься.
– Пра-виль-но, – шепчет Дамир слева, и я уверенно киваю.
Лев Викторович играет шикарными скулами и кидает уничижительный взгляд на моего соседа. Мог бы хотя бы его пощадить. С родной сестрой Дамира Мией Лев и встречался, когда я увидела его в первый раз. Тогда он казался мне кем-то вроде божества. Я влюбилась сразу же. Стояла и хлопала глазами, а он безразлично елозил пальцем по экрану телефона.
– Обоснуйте, Громова, – то, как он складывает руки на груди в замок, замечает вся женская часть аудитории.
Я практически слышу отчётливый стон толпы за своей спиной.
Белая рубашка с уродливой кляксой… Я вас умоляю. Думаете, кто-то вообще её заметил?.. Так вот. Эта белая рубашка натягивается на широких плечах и обрисовывает каждый божественный мускул на сильных руках. Лев за время службы в армии словно ещё шире стал?
Разве преподаватели черчения такими бывают?.. В школе у нас этот предмет вела старая грымза в очках и вязаном пончо.
Я готова чертить пальчиками по этой груди и плечам хоть до скончания века, но вот смотреть на доску и думать никак не получается.
– Я… – пытаюсь связать хоть пару слов.
– Можно, я отвечу? – тянет руку Галя Мухаметова, наша староста и просто святой человек.
Я ей руки расцелую на перемене.
– Ответьте, – быстро соглашается Лев и смотрит на меня так, будто со мной закончит позже. Но вместе с этим его взгляд отстранённый. Не такой, как раньше… Чужой! Мы с ним чужие, чёрт возьми.