Мой преданный Альфа - стр. 14
Жажда… Тягучее, жестокое, липкое слово, от одного звучания которого меня продирали мурашки. Сава испытывал жажду, несравнимую ни с чем. Но даже этого было мало.
Как-то я задалась совсем уж страшным вопросом: почему Сава не может прекратить свои мучения сам?.. Да, звучит просто бесчеловечно. Но ведь он и не был человеком. А если хотя бы слегка представить, насколько больно и плохо волколаку без крови, такой вопрос рано или поздно возникнет сам собой у кого угодно. Однако ответ привёл меня в ещё больший ужас.
— Он не может причинить себе вред, — сказал Макар. — Пока его Истинная жива, Сагарт это чувствует и будет стремиться к ней. Всегда. Его жизнь не принадлежит ему. Лишь она может отдать приказ Сагарту убить себя, и он подчиниться, независимо от того, хочет этого или нет.
Только тогда до меня дошло всё коварство придуманной Римором пытки. Эта чудовищная жестокость не имела никаких аналогов. То, что он сделал с Сагартом, — не просто наказание. Это высшая боль, с которой Сава продолжал существовать каждое мгновение, находясь в этой проклятой клетке.
Я подошла вплотную. Смотрела на изувеченного пленника, который теперь не то что на волколака, на человека-то был очень отдалённо похож. Сава исхудал. Волосы у него отрасли до плеч и спутались клоками. Он лежал грязный и измученный. Лежал в темноте, один, совершенно один. Не разговаривал, не выл, не шевелился. Будто в самом деле наконец отошёл в иной мир, наконец-то встретился с Луной и успокоился. Но слабое движение его грудной клетки говорило о том, что Сагарт ещё не переступил черту.
Мне так хотелось его хоть чем-то утешить. Хоть как-то помочь. Но — как? Чем? Будь моя воля я бы, может, выпустила бы его. Пусть даже тем самым навлекла бы гнев Альфы Чёрных на себя. Но ведь нельзя, нельзя так поступать с живым существом. Это и не по-человечьи, и не по-волколачьи…
— Сава, — тихо позвала я в полумраке, — Сава, ты слышишь меня?..
Конечно, он не ответил. Я и не ждала.
— Сава, мне так жаль. Поверь, мне так жаль. Очень-очень жаль.
Как и прежде, волколак не прореагировал.
— Знаешь, — продолжила я, понимая, что, скорее всего, разговариваю сейчас сама с собой, — когда родится маленький, я очень попрошу Римора отпустить тебя. Сейчас просто боюсь. Понимаешь, я ведь о ребёнке должна думать… Но мне больно видеть всё это. А когда маленький родится, Римор наверняка подобреет. Сначала попрошу Далию. Она хорошая. Она поймёт. Сава, я что-нибудь придумаю. Я постараюсь, обещаю.
Молчание.
Должно быть, Сава, даже если услышал, ничего не понял из моих слов. Он ведь давно пребывал где-то на грани между жизнью и смертью. И мои обещания — грош им цена, если за оставшиеся месяцы последние крупицы сил покинут Саву. Да, он сильный. Был сильным. Полукровки все очень сильные. Но и у самых сильных есть свой предел.