Мой плохой босс - стр. 40
Эта дрянь – моя! Что не ясно? Кому надо объяснить по буквам?
Хоть по всем рабочим чатам делай рассылку – не трогать сиськи Хмельницкой ни руками, ни глазами, ни даже мыслями, если боитесь вивисекции от гендиректора. А не боитесь – приходите лично – четвертую с удовольствием, а сиськи Хмельницкой все равно должны остаться неприкосновенными.
Вчера было лучше. Геныч сообщил мне, что к Хмельницкой не прикасался. Убедительно. После этого я проспал почти весь день. До этой дивной новости я сидел, и в мыслях у меня было одно порно, с Ириной в главной роли, и увы – со Смальковым вместо меня.
Никогда еще я так детально не планировал убийство партнера по бизнесу. И из-за кого? Из-за бабы? Бред же!
С утра мне показалось, что отлегло. Что надо просто формально поиметь Хмельницкую, напомнить наглой бухгалтерше её место, а сейчас…
Сейчас я понимаю – мне показалось. Совершенно точно показалось. Никакой формальностью я тут не обойдусь. Я буду трахать её, пока она подает признаки жизни…
– В нашей фирме действует строгий дресс-код, – педантично напоминаю я, – так что впредь лучше тебе соблюдать его, Ирина Александровна. Если ты не хочешь наказания.
Мое дело – предупредить. Я буду рад, если она вздумает бунтовать. Это будет её согласие на мои воспитательные действия. Хотя, не очень они у меня воспитательные, конечно…
– А мне казалось, что у вас есть мозги, Антон Викторович, – ехидно цедит Хмельницкая, не ведя и бровью на мои формулировки, – мне уже плевать, что там действует в вашей фирме. Что там у нас за нарушение дресс-кода? Штраф? Штрафуйте. Я отработаю две недели и свалю из этого крысятника. На свободу с чистой совестью и все такое.
Я опускаю глаза, разглядывая распечатку, которую Хмельницкая с собой принесла. Не обратил внимания «до» – декольте Ирины отняло у меня весь зрительный резерв.
Надо же, реально заявление об уходе. Сбежать решила, сучка? Ну, да, конечно. Так я тебя и отпустил. Ты мне еще не отработала ничего от твоих косяков передо мной.
Как кстати чашка с кофе на столе стоит.
– Ай, ай, беда какая! Не представляю, что с этим делать, – драматично вздыхаю я, глядя, как кофейное пятно расползается по белой бумаге, – такой неловкий… Проклятие какое-то.
– Это не проклятие, это идиотизм, – сухо произносит Хмельницкая, – я ведь еще раз напишу.
Ой, неправильно ты, Ирочка, меня уговариваешь. Если хочешь от меня чего-то добиться, то тут ртом надо работать целиком, а не только языком. Впрочем, сейчас я тебе это подсказывать не буду. Всему свое время.
– Боюсь, моя неловкость только усугубится, – я пожимаю плечами. Это достаточно красноречиво очерчивает мои намерения. Я могу даже поизобретать методы уничтожения этих её бумажек. Интересно, сколько способов найду, когда она уже поймет, что никуда я ей уйти не позволю?