Мой пленник - стр. 29
Пришлось возвращаться в эту зарастающую плющом крепость. Выбился из сил, обходя по периметру все строения и оба крыла основного здания, пытаясь в окнах первого этажа увидеть людей. Ни души! Все больше во мне крепла уверенность, что тут не больше двух-трех человек.
Плохо, что уже темнеет и датчики движения на фонарях реагируют на меня, выдавая. Не все мне удавалось обойти, но опять тишина. Кроме того, вляпался-таки в классическую партизанскую ловушку, как специально для меня созданную. В самом узком месте тропы, где с одной стороны обрыв со скалы в воду, а с другой – высокая стена, провалился ногой в ямку с установленной в ней доской с гвоздями. И ведь тропинка на вид была даже не натоптанной, будто по ней уже несколько лет не ходили.
Уставший, голодный, злой и самое главное – отчаявшийся найти простой выход, я вернулся к дому. Найду первого попавшегося бармалея, а с ним и средства связи.
Не имей я феноменально тренированную память, заблудился бы нахрен в этом барском доме. Но мой нюх меня еще никогда не подводил, почти прямой наводкой приволок на кухню.
Я помню, что «солдат должен стойко переносить все тяготы и лишения», но сытый воин куда сильнее истощенного. Мое желание свернуть Булочке шею усилилось в сто крат, когда я увидел забитый деликатесами холодильник! Мне, значит, луковую похлебку и траву, а у нее тут фуа-гра, говядина по-бургундски и пирожные! Мои любимые «Брауни»! Жадюга синеглазая! Стерва грудастая!
Забив желудок всем подряд, ушел дальше, на поиски средств связи. Большинство комнат были открыты, и ничего интересного для меня в них не было, а вот несколько запертых меня заинтересовали. Прикинув, что выбивать двери с моим вывихнутым плечом и проколотой ногой слишком громко и муторно, решил забраться в одну из них через окно. Всего второй этаж, и раз закрыли, значит, мне точно туда.
Я уже почти дошел до выхода, как прямо над головой засвистели пули, кроша обшивку стены над головой. В такие моменты мозг автоматически переключается на боевой режим, отшлифованный годами тренировок и многочисленными вылазками на огневые рубежи. Присаживаюсь и в ту же долю секунды как пружина отскакиваю в сторону, перекатываясь за угол.
– Ты жив, Мой Сладкий? – слышу голос Булки и ее крадущиеся шаги.
Экстремальная ситуация заставляет мозг работать в ускоренном режиме, и, промотав снова все события, все, что видел и с чем столкнулся, вывод капслоком печатаю крупными буквами в мозгу, отбивая каждую букву с грохотом сваебойной машины: Лин здесь одна!
– Тебе никто не говорил, что мужчину нужно кормить вовремя? – ору ей, в грохоте выстрелов кубарем залетая в ближайшую открытую комнату, оказавшуюся столовой.