Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - стр. 69

Насколько серьезной являлась для Гитлера новая попытка достичь принципиального союза с Великобританией свидетельствует его указание перестроить и роскошно отделать немецкое посольство в Лондоне. Этот жест был призван подчеркнуть, какое политическое значение придается им замещению посольского поста в Лондоне. Невольно возникает искушение заметить, что на большее «объяснение в любви» к Англии страстный, почти маниакальный архитектор Гитлер вряд ли был бы способен. О его личной заинтересованности в ходе работ свидетельствует то, что он как-то раз прислал в Лондон Альберта Шпеера для надзора и экспертизы. Мать, с ее знанием стиля и вкусом внесшая солидную лепту в дело, была его приговором – Шпеер выразился: «удачно решено» – довольна. В качестве временной квартиры для родителей был снят дом на Eaton Square. Интересно, что собственником дома являлся Невилл Чемберлен, позднее ставший премьер-министром.

Небольшой анекдот в этой связи. Отец, чтобы экономить валюту, предписал: все работы по перестройке посольства, насколько это было возможно и разумно, должны выполняться немецкими фирмами и ремесленниками. Новая мебель, предметы убранства и т. д. изготавливались Объединенными мастерскими в Мюнхене. Некий господин Пэпке являлся там ответственным за деловые отношения с высшими государственными и партийными учреждениями. Случайно я находился рядом, когда позвонил Геринг, заявивший отцу в полном душевном расстройстве, что написал письмо с упреками по поводу якобы больших затрат валюты, в которые обходится перестройка посольства (затеянная, между прочим, по указанию Гитлера). Он настоятельно просил отца уничтожить письмо, не вскрывая. Его будто бы неверно информировали, лишь от господина Пэпке он узнал, что делалось все возможное для экономии валюты. Отец распорядился принести письмо Геринга, доставленное в тот же день курьерской почтой. Геринг, очевидно, написал его спонтанно, под влиянием возбуждения, без того, чтобы привести конкретные цифры или вообще каким-то образом обосновать свои оскорбительные упреки. Формулировки выдавали сильную личную неприязнь к отцу. Тот же лишь пробормотал: «Какая наглость!», никак не употребив, согласно обещанию, данному Герингу, свое знание текста письма. Он мог бы использовать этот случай в качестве повода для налаживания отношений с Герингом, бывшим как-никак вторым человеком в государстве. Главной заботой Геринга являлось, что отец мог ему этим письмом навредить у Гитлера, по чьему указанию производились работы в Лондоне. Однако такой образ действий, нередкий в окопных боях за благосклонность Гитлера, не был в стиле моего отца.