Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!» - стр. 51
«Задача доказать английским государственным деятелям и английскому общественному мнению, что национал-социализм не является экспансионистским, теперь приобретает поэтому особое значение (подчеркнуто от руки).
Отсюда я рекомендую следующее:
1) Фильм о партийном съезде не допускать в настоящее время к показу в зарубежных странах, поскольку он явился бы подачей для травли[94].
2) (…)
3) Избегание любого радикального решения в церковном вопросе, но дальнейшее замедление конфликта. (…) избегание самих по себе бесполезных арестов священников, поскольку, ввиду обратного воздействия на архиепископа Кентерберийского, имеющего особый голос у короля и в кабинете, в настоящее время нельзя арестовывать всех, кого попало.
4) Заграница знает теперь (…), чего мы хотим в военном отношении, поэтому, чтобы воспрепятствовать производству сенсаций в мировой прессе, по возможности, предотвращение чрезмерно открытого показа военных вещей[95].
В этом документе прозвучала, кроме внешнеполитических проблем, также идеологическая проблема, с которой отец сталкивался на протяжении всей своей внешнеполитической деятельности, а именно внутригерманские контроверзы вокруг церкви. Он стоял на позиции христианской религии. Высказывая свое отношение к арестам пасторов, он должен был подыскивать аргументы, способные повлиять на Гитлера, – момент, который в обращении с Гитлером приходилось учитывать всегда, когда требовалось избежать негативной реакции в смысле желаемого. Для того, кто способен вдуматься в условия того времени, критическое отношение советника по внешней политике к арестам священников очевидно. Идеология Гитлера, которую он чувствовал себя обязанным навязать немецкому народу, скрытой тяжкой ипотекой обременяла германскую внешнюю политику. Упомяну кстати, что родители крестили сестру и меня в 1932 году. По их убеждению, крещение имело больший вес, если оно совершалось в сознательном возрасте. Так как мы жили в Далеме, крестил нас тогда бывший командир подводной лодки, позднее получивший известность в качестве противника режима, пастор Мартин Нимеллер. Родители не возражали, когда я в 1936 году выразил желание участвовать в подготовке к конфирмации.
Можно задать вопрос, почему в самом деле ни одному Веймарскому правительству не удалось восстановить некоторый военный потенциал рейха в качестве непременного условия проведения союзной политики и преодоления изоляции? Задать такой вопрос равносильно ответу на него. В данных внутриполитических условиях Веймарской республики ни одно парламентское правительство не имело возможности реализовать больше, чем незначительные шаги в направлении укрепления доступного ему оборонительного потенциала. Стоит вспомнить о безнадежном парламентском расколе политической воли, большом и воинствующем блоке коммунистов, частичном отсутствии готовности к обороне и пацифистской установке партий центра и, наконец, о полностью разрушенной экономике. В атмосфере классовой борьбы Веймарской республики необходимое единство народа, условие прохождения рискованной фазы перевооружения, являлось недостижимым. Как раз наоборот: постройка единственного крейсера дозволенного Версальским договором водоизмещения привела в 1927–1928 годах под броским лозунгом «детское питание вместо крейсеров» к многомесячной блокаде бюджета рейха со стороны левых партий.