Мой Охотник - стр. 7
Когда все дети вышли под присмотром другого воспитателя, она глянула в мою сторону и процедила:
– Мне кажется, вам не стоит сюда приходить.
Медленно поднялась и пошла к ней. Приблизившись к худой, высокой женщине, которую за два года не видела улыбающейся, отчеканила:
– Это ваше личное мнение, которое вы можете оставить при себе.
– Я переговорю с Андреевой Ольгой Михайловной… – начала она, но я перебила:
– Вы каждые полгода переговариваете, и результата нет. Директор, как и заместитель директора, считают, что я благоприятно влияю на детей, занимаясь и играя с ними.
Темно-серые глаза вспыхнули ненавистью. Женщина скривилась, не желая слушать меня, что всегда с презрением показывала. Задрала подбородок и процедила:
– Когда ты наиграешься в добрую мамашу, то они останутся со мной. А я не привыкла давать надежду на счастливое будущее, когда его нет. Работа и эмоции несовместимы.
Мгновенно во мне поднялся гнев, отчего ледяным тоном выдала:
– Поистине, серьезная проблема детских домов – отсутствие квалифицированных и ответственных воспитателей. Работа с сиротами требует не только грамотного и четкого выполнения своих обязанностей, но и огромного количества душевных и физических сил. Дети должны чувствовать любовь и поддержку.
Лимикова хмыкнула, как будто услышала что-то смешное и до невозможности глупое, и, окинув меня презрительным взглядом с головы до пят, процедила:
– И это говорит мне молодая богатенькая девчонка. Когда твоя жизнь будет зависеть от зарплаты, тогда поймешь, что ради копеек не стоит рвать задницу, пытаясь быть добрее.
– Тогда работа с детьми – не ваше, и у вас есть все возможности найти себя в чем-то другом. Работа должна приносить удовольствие, а не единственную цель – получить вознаграждение за труд. Это важно, но если не любить то, чем занимаешься, через время будешь ненавидеть его.
– Ты еще наивна, а когда у тебя двое пацанов, а мужик ушел к молодой, скрываясь от уплаты алиментов… Окажешься на моем месте, поймешь меня. Особенно, когда эти выродки будут материть тебя и воровать деньги из кошелька. Вот тогда…
Поправила свою сумку и, посмотрев ей в глаза, произнесла:
– Сочувствую… вашим детям. Неудивительно, что вас боятся и не любят малыши. Они тянутся к добру, а вы… даже своих сыновей не любите, обвиняя всех кроме себя.
– Да как ты… смеешь? – зашипела она, но я не стала слушать, направившись на выход, не забыв сказать: «До свидания!».
Пока шла, чувствовала, как меня трясет. Зачем было вступать с ней в разговор? Но нет же, когда дело касается детей, меня как будто подменяют, и я выплескиваю все эмоции, не собираясь уступать ни в чем.