Мой нелучший друг - стр. 13

– Лучше бы он там остался, в поезде, – проворчала я и отключила телефон.

Маринка оставила записку, что отправилась на рынок. Светка уехала на выходные домой, так что квартирка была в полном моем распоряжении. Я рухнула в кровать не раздеваясь.

– Вика! Вика, просыпайся!

– Что случилось?

Я с трудом разлепила глаза и села на кровати. По комнате металась Маринка, издавая какие-то утробные звуки. Она руками закрывала лицо и тряслась как эпилептик в припадке.

– Марин, что с тобой?

– Больно! Мне больно! – выла подруга.

– Маришка, что случилось?

– Обожглась.

Я кружила вокруг, как испуганная птица возле гнезда, не зная, чем помочь. Маринка рыдала, чертыхалась и на мои просьбы убрала руки от лица.

Я закусила губу и прикрыла ладонью рот, чтоб сдержать эмоции. Выглядела она как Баба Яга без грима. Нос, щеки, губы, подбородок и шея покрылись красными бугристыми пятнами. Мимика причиняла ей сильную боль, ревела она беззвучно и старалась не двигать губами.

– Маришка, чем тебе помочь?

– Печет, – хныкала подруга, стараясь не прикасаться к лицу.

– Тебе нужен доктор.

– Спаси меня, – слезы капали на пол, – сейчас спаси.

Я металась по квартире, не зная, что ей предложить. Забежала на кухню, схватила крем от ожогов, выдавила на ладонь и стала аккуратно размазывать жирную консистенцию по обожженным местам. Она мужественно терпела и отвечала сквозь сцепленные зубы.

– Как тебя угораздило?

– Печень жарила.

– И что?

– Она стрельнула. Раскаленным маслом мне в лицо. Больно, – застонала подруга.

– Сейчас, сейчас. Марин, ты не знала, что масло может стрельнуть? Зачем лицо подставила?

– Умная какая! – процедила Маринка.

– Прости, ведь не первый раз ее готовишь.

– Вика, ничего, что от тебя перегаром за версту несет?

Пришлось закрыть рот, молчать и дышать через нос.

Через час Маринке стало легче. Мы приняли успокоительного в виде бокала красного сухого и мне тоже полегчало. Марина больше не стонала и не плакала. Лежа на кровати, она раздавала указания и гоняла меня из кухни в комнату.

– Вика, принеси попить.

Я протянула стакан с водой и вернулась дожаривать злополучную печенку.

– Вик, а трубочка? – кричала она из комнаты. – Губы болят.

Я соскребала пригоревшие кусочки, плакала от лука и злилась на Маринку.

– Вика, положи творог в холодильник. Я купила на рынке, он там в пакете на столе.

– Хорошо.

– Вика, подай журнал.

Тут я уже не выдержала:

– Знаешь что? – Я влетела в комнату, вытянув вперед ложку с остатками пригоревшей печенки. – Встань и сама возьми. У тебя ноги целые.

– У меня болевой шок, – заныла подруга.

Я открыла рот, чтобы сказать Маринке гадость, но входная дверь распахнулась раньше. С большими клетчатыми сумками ввалилась Светка.