Мой любимый размер - стр. 34
В кармане завибрировал мобильник. Василий посмотрел на дисплей и не стал отвечать. Тесть будет в ярости, он терпеть не может непослушания и игнора. Да и черт с ним, с уважаемым Святославом Валентинычем.
Егоров пустил огненно – горячую воду. Обжигающие струи слегка отрезвили. Но ревность, раздирающая душу на части, не отпускала. Да. Он ревновал Светку к этому ублюдку. Все забытое, спрятанное в самые дальние уголки памяти сегодня всколыхнулось, поднялось из глубин памяти болотной мутью.
- Я потру тебе спинку,- хриплый голос Машки прозвучал, словно выстрел. Игривые пальчики пробежались по плечам, избегая шрама от пули. Она всегда боялась этой отметины. – Егоров, ну не дуйся.
- Светка, -прохрипел Василий, как в бреду.
- Что? – прошипела законная жена.
- Ничего, закрой рот,- вырвался из горла хрип. Мужские руки впились в мокрое, скользкое женское тело. – Ты хочешь, чтобы я снова был мужиком, да?
Он грубо вдавил изумленную женщину в закаленное стекло душевой кабины. Она вскрикнула, словно от боли.
- Я выполняю твоё пожелание, дорогая,- ненавидя себя заорал Егоров, с удовлетворением заметив искры страха в наглых глазах жены. – Тебе же нравятся животные. Тот мальчишка из спорт бара - он жеребец, так ты кажется его называла. Или бобик из СПА - послушный песик. Маша, не стоит считать меня клоуном. Я боец элитного подразделения, хоть и бывший. И знаешь что, мне плевать. Ты права. Мы не семья, уясни. И уже не станем. Нет семей без детей, нет любви без верности и доверия. А у нас этого ничего нету.
- Пусти,- взвизгнула Машка. Дернулась в его захвате, как муха в объятиях толокнянки. – Придурок. У меня синяки теперь будут. Совсем одурел. А по - поводу твоих слов, дорогой. Придется тебе смириться с тем, что ты мой. Не отпущу и не отдам никому. Я тебя люблю.
-Ты мной владеешь, только и всего,- выдохнул полкан.
-Вась, ну если тебе так нужен ребенок, ну давай попробуем. Егоров, я готова хоть сейчас начать стараться. И папа говорит, что пора уже ему внками обзаводиться. Он тогда...
Машка закуталась в пушистое полотенце, став похоже на квохчущую мокрую курицу Василий рассмеялся, с облегчением, словно сбросил с души камень. Ну понятно, теперь и дети нужны стали, а то фонтан благополучия прикроет папенька.
Да, он одурел. От этой чертовой жизни без любви, от ненавистной, навязанной ему жены, от того, что не сдох восемь лет назад. Он одурел от запаха Светки сегодня. От того, что восемь лет она ходила здесь, рядом, а он боялся найти ее, боялся, что она просто рассмеется ему в лицо. Не рассмеялась сегодня. Ему показалось, что ей больно, и так захотелось укрыть ее, спрятать от всех бед. Все могло бы быть иначе. А теперь... А теперь он хочет только одного – видеть ее каждый день, и плевать на то что было раньше. Главное ведь настоящее. Настояшее, в котором ему снова нет места. В этом настоящем ее охраняет опасный цербер, которого он просто обязан оградить от общества. Странно, но от того, что теперь Светке может быть больно и страшно он не испытывал удовлетворения. Ему было жаль эту маленькую испуганную женщину. Он поговорит с ней. Так и будет.